Дневная битва

Он прошагал какое-то время, пока не обнаружил противника. Мозговой демон даже не глядел в его сторону, все внимание врага заняло пламя, которым огненные выжигали борозду в пшенице. Демон чертил в воздухе метки, четкими линиями распределял огонь. Рядом скользил его телохранитель – бесформенный сгусток, покрытый гладкой чешуей и горячий от магии.

Аура демона ярко светилась силой, напоминала солнце, а двигался он беспечно, уверенный в своей безопасности. И Джардиру стало ясно почему. Магия оплела эту тварь, защитила от вражеских глаз, но, судя по всему, не от коронного видения. Джардир доверился Лишиному плащу и направился к выползню.

Когда подошел на расстояние удара, хамелеон встрепенулся, а мозговой демон повернулся к нему, но слишком поздно. Джардир с силой ударил Копьем и пронзил его черное сердце.

Энергия вырвалась, как Джардиру не снилось. Он уже убивал могучих демонов и привык к пьянящему ощущению, когда магия бежит по Копью, наполняет древко и перекачивается в тело, делает его сильнее, быстрее. Излечивает раны, обостряет чувства и стирает прожитые годы, как ржавчину со стали.

Но прежний опыт был глотком воды по сравнению с потоком, который хлынул через него сейчас, грозя утопить в магии.

Князь подземников издал смертный вопль, его боль отразилась в корчах и вое хамелеона и всех демонов в округе. Демон потянулся к нему, его когти на веретенообразных лапах были остры как бритвы, хотя и не длиннее ухоженных ногтей наложницы.

Джардир зарычал и послал в него по Копью сгусток притекшей магии. Она разбежалась по демону как молния, потрясла его так, что раскрошились сжатые зубы. Тело дымилось и воняло; Джардир выдернул Копье, размахнулся и полоснул по тощей шее режущей кромкой острия.

Как только голова мозгового демона ударилась об ала, твари более мелкие разом издохли, но хамелеон умирал дольше, дико визжал, а его тело пузырилось и менялось, принимало очертания то знакомые, то памятные только по кошмарным снам.

Продолжая купаться в энергии, Джардир навел на него Копье и начертил метку, которая швырнула тварь обратно в Най. Когда рассеялся дым, наземь шлепнулись ошметки желеобразной плоти.

В тишине, которая последовала, Джардир стоял молча и напряженно прислушивался, но зов других князей смолк.

Почувствовали смерть брата и бежали с поля.

Джардир нагнулся, подхватил тело князя алагай, перекинул через плечо. Подобрал коническую голову. Имея достаточно электрума, он либо удвоит радиус действия Трона черепов, либо построит второй, который возьмет с собой для завоевания севера.

Но сначала – ранняя жатва.

– Отец, я не вижу смысла, – сказал Джайан в предрассветные часы, когда Джардир созвал двор и изложил план. – Нам надо восстановить укрепления и выспаться перед новой ночью, а не…

– Молчи и слушай, – осадил его Джардир. – Алагай не могут побить нас на поле брани, а центральный город обезопасила твоя мать. Замысел мозговых демонов соорудить великие метки в пшеничных полях провалился, и они уже не займутся этим, побоятся обнаружить себя и подвергнуться той же участи, что их собрат.

– Значит, мы победили, – брякнул Джайан.

– Не будь глупцом, – подал голос Асом. – Чтобы убить нас, алагай незачем лезть на копья и метки. Достаточно сжечь посевы.

– А потому мы не оставим им ничего для сожжения, – согласился Ашан. – Сожнем все. Даже незрелое зерно.

– Это работа для женщин, хаффитов и чинов, которые хоронились за стенами, пока мужчины стояли за них в ночи! – вспылил Джайан.

– Работа для всех нас, – поправил Джардир. – Если каждый мужчина, женщина и ребенок в Даре Эверама, начиная от горделивейшего дама и заканчивая последним калекой-чином, потрудятся внаклонку от рассвета до заката, то мы соберем всего-навсего…

– Двадцать два процента, – подсказал Аббан.

– …двадцать два процента урожая до наступления ночи и начала пожаров, – закончил Джардир. – Крайне важно участие всех. И даже те, кто считает себя выше подобного труда, отправятся на поля.

Альэверак положил руку на плечо Джайана:

– Сын Ахмана, минувшей ночью ты воздал великие почести белому тюрбану. Отнесись и к этому с пониманием. Разве сам Каджи не начинал со сбора фруктов и не был докой по части персиков?

Джайан покосился на руку, и аура вспыхнула гневом в ответ на скрытое оскорбление. Однако Альэверак и раньше его унижал, и Джайану хватило ума проглотить обиду.

«Это начало мудрости, сын мой», – подумал Джардир.

– Будь осторожнее, Избавитель, – произнес Хасик, когда они приблизились к группе фермеров-чинов, – они вооружены.

Джардир оценил огромные сельскохозяйственные орудия, которые держали эти люди, и не стал отрицать, что в умелых руках они могут стать неплохим оружием, но опасности не уловил. Чины, похоже, были в ужасе от его явления.

– Ты слишком много беспокоишься, Хасик, – попенял он тому. – Если меня способен убить жалким орудием чин, на что мне надеяться против Алагай Ка?

Он направился к людям, и те, как ожидалось, попадали на колени и неуклюже вжались лицами в грязь – жалкое подражание подобающему приветствию.