Дневная битва

Воин вышел с копьем и щитом наготове. Судя по ауре и позе, он ожидал встретить демона, но расслабился при виде человеческого силуэта. По крайней мере, пока не обнаружил, что у Арлена нет ни щита, ни копья.

– Кто идет?.. – начал воин.

Но Арлен с легкостью обогнул его, очутился сзади и, действуя предплечьем, выполнил прием шарусака: шейный захват. Затем осторожно, чтобы не сломать, сдавил горло, и воин обмяк в его руках.

Арлен нашел в будке топчан, запас еды, кухонную утварь и прочие предметы первой необходимости. Похоже, воин спал днем и бодрствовал ночью, готовый отправиться с донесением, если какому-нибудь далекому селу понадобится подмога.

Даль’шарум очнулся через несколько минут и обнаружил, что раздет до бидо и связан по рукам и ногам, которые заведены за спину, а общая веревка стягивает горло так, что чересчур отчаянная борьба приведет к удушению. Он застонал сквозь кляп, и Арлен, который уже переоделся в черное, в том числе в ночное покрывало, посмотрел на него сверху.

– Приношу извинения, достопочтенный воин, – сказал он с поклоном на безукоризненном красийском языке. – Я не хочу тебя опозорить, но мне нужны твои одежда и оружие. Я приду завтра, освобожу тебя и все верну. Инэвера, никто не узнает о твоем поражении.

Воин заворчал, извиваясь, но ничего поделать не смог. Арлен еще раз поклонился и поспешил в ночь. До столицы оставалась не одна миля пути.

С последнего посещения Арленом Райзона низкую стену внешнего города укрепили и теперь патрулировали, но она слишком длинна, чтобы конные шарумы взяли ее под контроль целиком. Он нашел неохраняемый участок и без труда перебрался на другую сторону.

Приближался рассвет, когда он достиг стены города внутреннего, но темноты хватило, чтобы различить меточное поле, которое охраняло территорию не хуже, чем великая метка в Лощине. Арлен зачарованно исследовал энергию. Откуда она?

«Есть метчики, а есть красийские метчики, – говаривал старый мастер Коб. – И лучших не сыщешь во всех Свободных городах».

Арлен встряхнул головой, оставил загадку на потом. Небо светлело, и он пошел на базар, чуть сгорбившись, как шарум, уставший от ночной караульной службы. С чутьем лучше собачьего, он быстро нашел аптеку. Пробрался в пустой шатер, похитил женские румяна и пудру, чтобы заретушировать метки и светлую кожу. Затем достал из краденого платья кошель, оставил на прилавке несколько драки и выскользнул на улицу. Там появились другие шарумы, освободившиеся с дежурства, и он распустил ночное покрывало свободнее, чтобы сидело достаточно низко, не привлекало внимания, не оскорбляло других воинов на свету и в то же время по возможности скрывало меченую кожу. Он мог не беспокоится. Шарумы видели только черную одежду, кивали и шли своим путем.

Хоть он и приготовился, его потрясло знакомое пение дама над улицами Форта Райзон, которые возвестили окончание комендантского часа. Арлен поднял глаза, рассмотрел новенькие минареты, что вознеслись над стеной внутреннего города вокруг бывшего великого Праведного дома Райзона. Успели ли красийцы украсить его костями павших?

Город просыпался, приветствовал новый день, и Арлен наблюдал. Первыми появились красийцы – женщины и хаффиты открывали шатры и палатки для дневной торговли. Вскоре после них, когда большинство вернувшихся шарумов улеглось по постелям, нарисовались чины и тоже открыли лавки, узкие улочки заполнялись покупателями – райзонцами и красийцами.

Все это воспринималось до боли знакомым, тогда как неуютное чувство усиливалось. Крики бродячих торговцев, исполненные преувеличений и откровенной лжи; мычание и вонь скота вкупе с запахом приготовляемой пищи – мяса и специй, – который наполнил его рот слюной, а продавцы тем временем выкладывали все, что может пожелать покупатель, и многое из того, о чем тот даже не слыхивал.

Он полюбил Великий красийский базар, и ему чудилось, что целая жизнь прошла с тех пор, как он бродил по его лабиринту.

«Но ты не в Красии», – напомнил он себе, обнаруживая отличия, когда впитал знакомое. Вот стайка даль’тинг, а за ними – райзонцы, нагруженные их покупками, как рабы. Вот две райзонки, идут под палящим солнцем, закутанные в цветастые покрывала. Торговцы там и тут выкрикивают свои товары не только на родном, но и на ломаном тесийском или красийском языках, и то же самое – покупатели. Уже формируется пиджин, где слова из обоих сплавляются с жестами, – во многом он напоминает торговое наречие северных вестников, которым те пользовались при посещении Копья Пустыни. Арлен понимал его безотчетно.

Неспешно прошествовал дама, взирая на суету. На поясе, всегда под рукой – «хвост алагай». Торговцы и покупатели наградили его одинаково нервными взглядами и постарались обойти стороной, но Арлен был в черном и просто кивнул, на что дама небрежно ответил и вернулся к инспекции. Арлен не усомнился, что плетку скоро пустят в ход – хотя бы в назидание остальным.

«Такого не должно было произойти».