Дневник. 1873–1882. Том 1

14 августа. Воскресенье. Бой на Шипке всё еще продолжается. Вот уже шестой день прошел, а обе стороны держатся приблизительно на одних и тех же позициях. К нашим передовым войскам постепенно подходили подкрепления, которые, по-видимому, сейчас же вводились в дело и таяли от большой потери. Убит генерал-майор Дерожинский, ранены генерал-майор Драгомиров и большое число офицеров, в том числе флигель-адъютант князь Вяземский [впрочем, говорят, легко, в ногу навылет.]

Донесения от генерала Радецкого приходят лаконические и редко; мы знали бы еще менее, если б не было в Габрове смышленого начальника телеграфной станции, беспрестанно передающего сюда всё, что до него доходит с Шипки. Вчера приехал оттуда англичанин Форбс, корреспондент газеты «Daily News»; он рассказал государю всё, что видел, и отзывался о русских войсках с восторгом. Сегодня же приехал оттуда прусский офицер Лигниц; этот очевидец представляет дело несколько в новом свете. Оказывается, наши войска не только не имеют преимуществ сильной, укрепленной позиции, но, напротив, сами находятся под перекрестным огнем неприятеля, занимающего командующую и гораздо более выгодную позицию. Мы до сих пор имели совершенно неверное понятие о положении обеих сторон. И как не подивиться тому, что ни главнокомандующий, ни его начальник штаба не позаботились разузнать точнее, какова наша позиция, как она укреплена. Сам государь, день и ночь ожидающий с трепетным волнением телеграмм из Габрова, до сих пор не отдавал себе ясного отчета о положении дел на Шипке.

Сегодня вечером я не мог воздержаться от откровенного выражения удивления: каким образом в течение целого месяца главное начальство армии не позаботилось о том, чтобы обеспечить оборону занятых нами балканских проходов, и даже не полюбопытствовало узнать, как именно заняты эти проходы? Но не в первый уже раз приходится убеждаться в полной инерции и неспособности полевого штаба армии.

Прискорбно, что и в самой армии начинают понимать слабые стороны начальства, относятся к нему с осуждением и ропотом. Не говорю уже о свите государевой: досадно слышать ежедневно, с утра до вечера, самонадеянные толки людей, не занимавшихся во всю жизнь ничем серьезным и ничего не понимающих в военном деле. Когда эти люди пристают ко мне со своими вопросами, мнениями, советами, я не отвечаю им или говорю, что армией командуем не мы, а великий князь Николай Николаевич. Как ни худо он распоряжается, а все-таки будет еще хуже, если начнут распоряжаться многие.

14 августа. Понедельник. Положение дел на Шипке начинает разъясняться; относительное расположение наших и турецких войск представляется совсем в ином виде, чем прежде воображали. Только приезжающие с поля битвы дали несколько более ясное понятие об этом упорном бое и государю, и самому главнокомандующему, и его штабу.

Наконец сегодня утром государь признал необходимость более серьезного обсуждения наших дальнейших действий. Генерал Радецкий дал знать, что единственный способ сбить турок состоит в обходном движении большими силами, например целым корпусом, направленным по какому-либо из горных проходов. Легко сказать – целым корпусом; но где его взять, когда мы разбросали наши силы и оказываемся везде слабыми. Боимся и за положение наследника, в случае наступления Мехмета-Али; боимся и ослабить войска, наблюдающие за Плевной и Ловчей. В центре же, под Тырновом, уже нет более ничего, кроме стрелковой бригады.

В совещании, бывшем сегодня утром, решено, что генерал Непокойчицкий сам поедет к генералу Радецкому для решения вопроса, какие войска и по какому направлению еще возможно направить так, чтобы заставить Сулейман-пашу сняться с занятой им сильной позиции, обстреливающей даже тыл нашей позиции. Непокойчицкий уехал вечером; между тем части 3-й пехотной дивизии, только еще подходящей сюда, будут направляться на Сельви, дабы освободить всю 2-ю пехотную дивизию для движения на Шипку.

Румыны начали строить мост на Дунае, выше Никополя; кавалерия румынская уже переправилась на правый берег. Завтра ожидаем приезда сюда князя Карла.

17 августа. Среда. С Шипки доносят, что в последние три дня неприятель ничего не предпринимал и даже прекратил стрельбу; заключают из этого, не двинулся ли он к какому-либо другому из проходов. Между тем от Непокойчицкого и Радецкого еще нет никаких предположений о дальнейших действиях. До сих пор потерю нашу на Шипке в течение восьми дней полагают до 90 офицеров и 2600 нижних чинов.