Дневник. 1873–1882. Том 1

Венский кабинет, со своей стороны, прикинулся непонимающим важности этого изменения. Однако же я объяснил Бехтольсгейму, что предложение английское клонится к тому, чтобы дать туркам, а может быть, впоследствии и самим англичанам, пользоваться спокойно Сулинским портом под защитой международной комиссии, а нам связать руки, так чтобы мы больше уже не могли угрожать Сулину и стоящей там турецкой броненосной эскадре. Вопрос этот обсуждался и позже, на позиции, с великим князем главнокомандующим и Нелидовым; решено наотрез отвергнуть предложенную англичанами перемену.

Во время обеда получена дополнительная телеграмма о взятии Карса. Оказывается, нами взято до 300 орудий и 10 тысяч пленных, не считая найденных в госпитале 4500 раненых и больных. Наши потери – около 2500 человек. В то же время получены и неутешительные известия о восстании в Южном Дагестане, где оно приняло даже более значительные размеры, чем в других частях края. Мятеж распространился и на Закатальский округ. Остается надеяться не столько на укрощение восстания оружием, сколько на нравственное влияние, которое должны произвести в крае наши успехи над турками. Желательно, чтобы на сей раз по усмирении мятежа не сделали новой ошибки и не упустили случая окончательно обезоружить горцев.

8 ноября. Вторник. По случаю Михайлова дня опять было молебствие перед фронтом гвардейского отряда; князь Румынский и принц Баварский присутствовали при молебствии и потом за завтраком у государя.

Вчера было довольно жаркое дело в Рущукском отряде: в то время как торжественно открывали вновь построенный мост через Дунай у Петрошани, турки со стороны Рущука атаковали наш левый фланг у Пиргоса и сожгли эту деревню, но потом были оттеснены обратно за Лом.

9 ноября. Среда. Румынам удалось завладеть Раховом; хотя атака их была отбита с большим для них уроном, однако же в ночь турки сами ушли из города, и сегодня утром румынские войска заняли его.

Утром приезжал великий князь главнокомандующий. Он предупрежден через газеты, что Мехмет-Али-паша намерен наступать от Софии через Берковицу к Плевне, между тем как бóльшая часть нашей гвардии притянута к Орхание и расположена в горном ущелье от Яблоницы до Осикова. Однако ж разъезды наши, доходившие почти до Берковицы, до сих пор никакого движения турецких войск не замечали. Не будет ли вынужден Мехмет-Али обратиться против сербов, которые обещают через 10 дней сосредоточить до 68 батальонов на Тимоке и у Алексинаца?.. Румыны также намерены продолжать свои действия вверх по правому берегу Дуная к Лом-Паланке и Видину.

11 ноября. Пятница. Несмотря на густой туман, не позволявший видеть что-либо в десяти шагах, все-таки назначено было утром ехать «на позицию». Конечно, мы ничего не видели, да нечего было и смотреть, так что поездка эта была названа пикником: позавтракали на батарее с главнокомандующим и его свитой и затем разъехались по своим местам. Усиливаются толки о близкой сдаче Плевны. Два офицера 3-й гвардейской пехотной дивизии, заблудившиеся в тумане, наткнулись на турецкие аванпосты; не потеряв присутствия духа, они вынули белый платок и выдали себя за парламентеров. Их приняли очень учтиво, даже любезно, проводили далеко в средину расположения, не завязав глаз, и отпустили. Офицеры уверяют, будто в говоре окружавших их турецких солдат и офицеров они слышали слова «царь», «мир» и проч. Турки спрашивали, что происходило 8-го числа на позициях наших. Офицеры не решились сказать правду – что праздновали взятие Карса.

Нелидов представил записку, составленную им вследствие неоднократных наших с ним разговоров; в ней развивается мысль, что теперь было бы полезно заявить негласно императору Вильгельму и Бисмарку условия, на которых мы могли бы говорить о мире с Портой, дабы тем предупредить инициативу со стороны Лондонского кабинета. Нелидов очень хорошо изложил как соображения, приводящие к такому заключению, так и самые основания возможного примирения.