Дневник. 1873–1882. Том 2

29 мая. Понедельник. Хотя и сегодня я ездил в Царское, однако же на этот раз напрасно: государь меня не потребовал к себе и, по-видимому, со вчерашнего дня в политике не произошло ничего нового. Сегодня утром князь Горчаков уехал в Берлин с бароном Жомини и бароном Фредериксом. Оба посла – граф Шувалов и Убри – уехали еще вчера.

В Царском Селе все озабочены болезнью императрицы: состояние ее не хуже вчерашнего, но общая слабость продолжается.

31 мая. Среда. Вчера утром был я, по обыкновению, в Царском Селе; после своего доклада присутствовал при докладе Гирса. Ничего важного или нового в политике нет.

Сегодня не ездил в Царское Село; в первый раз со времени переезда туда царской фамилии остался в Петербурге по случаю 50-летнего юбилея товарища моего, члена Военного совета Сергея Ивановича Волкова. Юбилей не помешал обычному заседанию Военного совета; но по окончании его весь совет переселился в ресторан Бореля, где давали обед в честь юбиляра.

Вчера были сведения о некотором улучшении в состоянии здоровья императрицы. Сегодня приехала в Царское из Кобурга великая княгиня Мария Александровна, принцесса Эдинбургская.

2 июня. Пятница. Здоровье императрицы продолжает поправляться; по крайней мере считают ее уже вне опасности. Вчера я нашел государя более прежнего в спокойном расположении духа. Сегодня получена телеграмма о происходившем вчера первом заседании Берлинского конгресса. Биконсфильд не мог воздержаться от неприятных объяснений насчет пребывания нашей армии под Константинополем; этой выходкой открылись совещания. Наш канцлер пустил, по своему обыкновению, букет риторический, ограничившись общими фразами; граф Шувалов вошел в некоторые подробности; но князь Бисмарк совсем устранил вопрос об удалении нашей армии и английского флота от Константинополя, объявив, что вопрос этот не подлежит конгрессу. Следующее заседание отложено до понедельника, и положено приступить к делу, начав с вопроса болгарского. Таким образом, несколько дней пройдет еще, прежде чем обрисуется настроение конгресса…

6 июня. Вторник. Сегодня получены с курьером из Берлина письменные донесения князя Горчакова и графа Шувалова как о первом заседании конгресса, так и о последующих особых совещаниях графа Шувалова с Биконсфильдом, маркизом Солсбери и графом Андраши. Донесения эти произвели на государя тяжелое впечатление. Английский первый министр заметно переменил тон со времени бывших в Лондоне соглашений с графом Шуваловым; он почти отступает от тех условий, которые были подписаны маркизом Солсбери и, чтобы сколько-нибудь оправдать такое нечестное поведение, берет предлогом невыгодное впечатление, которое будто бы произвело на английское общество напечатание в газетах самого акта, подписанного графом Шуваловым и маркизом Солсбери. Это нарушение тайны, о сохранении которой так заботились сами английские министры, Биконсфильд приписывает какому-то мнимому корреспонденту одной лондонской газеты из Петербурга (!). Эта очевидная выдумка служит только для прикрытия нескромности английского правительства.

Как бы то ни было, но во вчерашнем заседании конгресса Биконсфильд, со свойственной ему резкостью, поддерживал необходимость турецкого владычества в Южной Болгарии, где, по мнению англичан, может быть допущена только административная автономия, с оставлением за Портой права держать там войска – вопреки тому, что было положительно условлено в Лондоне. К сожалению, князь Бисмарк (председатель), кажется, принял за правило не допускать в общих заседаниях прений по существу дела, а предоставлять разрешение главных затруднений частному соглашению между заинтересованными сторонами. Так и болгарский вопрос остался пока нерешенным: графу Шувалову предстоит снова вести единоборство с Биконсфильдом. Третье заседание конгресса назначено на завтра (среду). Что касается вопроса об отводе нашей армии и английского флота от Константинополя и связанного с этим оставления Шумлы и Варны, то вопросы эти как будто отложены в сторону; не только не занимаются ими в заседаниях конгресса, но и сами англичане перестали настаивать.

А между тем сегодня же под Константинополем чуть было не дошло до возобновления военных действий. Фуад-паша, исполняющий должность главнокомандующего Константинопольской армией, вздумал было потребовать от начальников наших передовых войск снятия каких-то наблюдательных вышек. Для поддержания этого дерзкого требования выдвинуты были турецкие войска; генерал Тотлебен также приказал нашим войскам занять боевую позицию, но князь Лобанов успел вовремя объясниться с турецкими посланниками, и дело на этот раз уладилось благополучно. Однако является невольно подозрение: не желают ли турки нарочно вызвать нас на столкновение, чтобы помешать мирному исходу дела?

На возвратном пути из Царского Села в Петербург мне пришлось ехать в одном вагоне с турецким послом Шакир-пашой и свитой его. Тут мы познакомились и беседовали дружелюбно.