Дневник. 1873–1882. Том 2

Сегодня получено наконец известие о вступлении наших войск в Варну. 27-го числа Бутырский и Московский пехотные полки заняли 4 передовых форта и часть города. Теперь открывается возможность начать отправление наших войск из-под Константинополя и выдачу турецких пленных. Государь, однако же, приказал Гирсу напомнить, кому следует, что отвод наших войск от Константинополя должен быть начат одновременно с удалением английской эскадры. Что же касается Батума, то всё еще продолжается обмен телеграммами; но, кажется, турки начинают подаваться и на уступку этого пункта. Кавказское начальство уже сделало приготовления к направлению туда войск несколькими колоннами, частью морем.

Сегодня при нашем общем докладе с Гирсом государь объявил, что берет и его с собою в Ливадию. Как ни старался бедный Гирс уклониться от этой поездки, выставляя вперед барона Жомини, однако же государь выразил непременное свое решение, а относительно барона объявил, что не считает возможным ни иметь его при себе в Крыму, ни оставить здесь за старшего в Министерстве иностранных дел. Уже прежде князь Горчаков просил государя взять барона Жомини в Крым; но ему было отказано наотрез. Государь вспомнил недавно высказанное самим канцлером мнение о бароне, которого он сравнил с хорошим адвокатом, умеющим с необычайною легкостью и красноречием доказывать и да и нет. Действительно, барон Жомини – отличный редактор, но без всяких убеждений; совершенный космополит, ко всему равнодушный; притом же очень болтливый.

31 июля. Понедельник. Сегодня я был приглашен государем сопровождать его в поездке в Кронштадт. Главной целью этой вторичной поездки государя был осмотр мин Уайтхеда сначала в мастерской, а потом при спуске на воде[30]. Кроме того, осматривали вновь построенный броненосец «Генерал-адмирал», и, наконец, государь посетил цесаревну на ее собственной яхте «Царевна».

На пути в Кронштадт государь принял доклад Гирса в моем присутствии. Положение дел в Турции всё более возбуждает опасений о будущем. Австрийцы наткнулись в Боснии на серьезные затруднения. Конечно, нам нечего жалеть о том; но дурно то, что, по всем признакам, турецкое правительство приняло коварный план действий: оно по наружности как бы держит себя в стороне, а между тем закулисными распоряжениями поднимает местное мусульманское население. Так, рука Порты видна ясно и в Боснии против австрийцев; точно так же надобно ожидать ее тайного противодействия и нам в Лазистане[31].

4 августа. Пятница. В последние дни было много толков по случаю происшествий в Одессе. В Военно-окружном суде слушалось дело по политическому преступлению: о вооруженном сопротивлении, оказанном полиции и жандармам при аресте подозрительных личностей. 24-го июля вечером Военный суд постановил строгий приговор: главный виновник Ковальский приговорен к смертной казни, другие – к каторжным работам и ссылке. Объявление этого приговора подало повод к уличным беспорядкам; пришлось вывести войска; из толпы раздались выстрелы, которыми убиты 2 человека в толпе и ранены 4 солдата. При этом полиция действовала непростительно вяло и неразумно; градоначальник граф Левашов, облеченный званием военного губернатора при объявленном в городе военном положении, совсем не показался ни в суде, ни во время беспорядков, несмотря на то, что беспорядки эти заранее предусматривались, даже назначены были части войск в распоряжение военного губернатора. На месте происшествия никто арестован не был; только уже в ночь и на другой день начались аресты по домам.

Вся эта история возбудила большое неудовольствие государя; приказано было вести дело самым решительным образом и привести приговор суда в исполнение неотлагательно. Казнь совершена 2 августа.

По поводу одесских происшествий получены были некоторыми лицами и здесь в Петербурге анонимные письма с угрозою убийства в случае приведения в исполнение смертного приговора над Ковальским. Такое письмо получил и я. Но первой жертвой мщения пал генерал Мезенцов – как шеф жандармов.

Сегодня утром в десятом часу я был удивлен приходом ко мне некоего Бодиско, с которым некогда случилось мне познакомиться за границей. В смущении рассказал он, что был свидетелем только что совершившегося перед окнами его квартиры (на Михайловской площади) покушения на жизнь Мезенцова, который имел привычку по утрам гулять пешком в этой части города, вместе с приятелем своим Макаровым. Два неизвестных человека, подъехав в дрожках, бросились на Мезенцова и Макарова; один нанес кинжалом рану в грудь Мезенцову, другой выстрелил из револьвера в Макарова, но промахнулся, и оба, вскочив опять на дрожки, уехали. Не случилось тут ни полицейского, ни даже извозчика, так что едва отыскали экипаж, чтобы довезти раненого домой.