Читаем Дневник, 1891 г. полностью

Был в остроге — великолепные с резными украшениями дома смотрителя, контора; великолепные столы, чиновники, главный сам — пахнет вином изо рта. У Раевских б[ыл], на почте и у Щукиных. Не разберешь, в чем их интересы: кажется, ни в чем, кроме материального. — Приехал домой. Машинька. Прочел корект[уры] Лёвенфельда — вспомнил. У Миши К[узминского] боятся дифтерита. Ходил купаться. Домашние С[они] не приятны.

8 И. Я. Я. 91. Е. б. ж.

[8 июня.] К предисловию о вегетарианстве ἐγκρατεία34 и замечание Лихтенберга о развитии умеренности в детях.

Приехали сыновья и вечером разговор о дележе. «Завтрак у предводителя». И не хороши были. Не ссорились, но приписывают важность столь пустому. Читал книгу душеспасительную Машинькину. Не дурно. Допускает, требует борьбы, говорит: когда уж возобладала страсть, все-таки не сдавайся.

[10 июня.] 9, 10 Июня. Я. П. 91. Совсем лето. Иван да Марья, запах гнилого меда от ромашки, васильки и в лесу тишина, только в макушках дерев не переставая гудят пчелы, насекомые. — Нынче косил. Хорошо. Работа письменная плохо идет. Толкусь на месте. А много художествен[ных] впечатлений. Нынче письмо от Ч[ерткова] с записками мыслей — есть очень хорошие.

1) Есть два средства не чувствовать материальной нужды: одно — умерять свои потребности, другое — увеличивать доход. Первое само по себе всегда нравственно, второе само по себе всегда безнравственно: от трудов праведных не наживешь палат каменных. —

2) К Коневск[ому] р[ассказу]. Играют в горелки с Катюшей и за кустом целуются.

И к тому же рассказу: Первая часть — поэзия материальной любви, вторая — поэзия35, красота настоящей.

3) Я не делаю этого (н[а]п[ример], не избегаю прислуги), п[отому] ч[то] это малость, не стоит того. — Всё хорошее малость. Большую можно сделать мерзость, а доброе дело всегда мало, незаметно. — Добро совершается не по волканическ[ой], а по нептунич[еской] теории.

4) Я не делаю этого, п[отому] ч[то] это ненатурально. — Натурально? Да если мы живем в среде развращенной, то, живя в ней натурально и никого не шокируя, ты наверно не выступишь из нее. Живя в такой среде, все доброе, к[оторое] ты сделаешь, непременно будет ненатурально. Можно сделать ненатуральное и недоброе; но живя в развращен[ной] среде, нельзя ничего сделать доброго, чтобы оно не было ненатурально.

5) К О[тцу] С[ергию]. Он узнал, что значит полагаться на Б[ога], только тогда, когда совсем безвозвратно погиб в глазах людей. Только тогда он узнал твердость, полную жизни. Явилось полное равнодушие к людям и их действиям. Его берут, судят, допрашивают, спасают — ему всё равно. — Два состояния: первое — славы людской — тревога, второе — преданность воле Б[ожьей], полное спокойствие.

Теперь 12 ч. ночи. Зиновьевы дамы тут. Иду спать.

11 И. Я. П. 1891. Е. б. ж.

[17 июня.] Нынче 18 И[юня]. Я. П. 91. Вчера, 17, я вернулся из путешествия к Бутк[евичу]. Вчера же я вышел от него рано утром с Хохловым и Рощиным, к[оторые] провожали меня, Р[ощин] очень милый юноша (ему 26 лет), к[оторый] понемногу, начав с перемены внешней, пришел к сознанию христ[ианской] истины. У Булыги[на] жена его очень раздраженная на него, а он — на бабу, к[оторая] загнала его корову. Я отдохнул у них и вечером бодро, весело, переждав дождь, дошел до дома. В Крыльцове встретил Леву, Машу. Они везли сумашедшую. Они довезли меня. Дорогой мальчики с лошадьми. «Дедушка, и мне книжечку...»

Прекрасный пчельник под засекой. Больная женщина, месит ситники, заметает печку и ставит. — Боль желудка. Она думает, что ее испортили, и поправляется ветчиной и декоктом на водке.

В Крыльцове зашел в кабак. Кабачник, шурин его, жена и псаломщик пьют наливку и едят варенье с чаем. Они начинают только то, что мы кончаем. Телятинская баба, босиком, ходила раздобыться хлеба. Нет два дни, ребята просят.

Дома невесело — раздел. Вера побранилась с матерью, Таня с Машей поссорил[ись], М[арья] Ф[едоровна] мешает. Не весело.

[15 июня.] 17 И. 91. Одоевск[ий] уезд. Целый день у Буткевича. Прелестная засека. Она босиком и служит, но говорит, что вся эта жизнь ни за чем. В другой жизни смысла не вижу, но и в этой тоже. Неискренна. Отец старик на пчельнике, увлекающийся. Пошли купаться. Другие два брата — все хорошие. Анатолий, кроткий, вдумчивый, постоянный, и жена его серьезная.

[14 июня.] 16 И. Я. П. 91. Хотунка. Утро провел один, думал писать, но не думалось. Потом пошли, блудили, устали; но хорошо. Лугом хороша дорога.

[13 июня.] 15 И. 91. Я. П. Писал хорошо последнюю главу и решил идти с Олех[иным] и Хохловым. И пошли, и дошли весело до Булыгина. Бул[ыгин] читал сон смешного человека Дост[оевского]. Хорошо задумано, дурно исполнено.

[12 июня.] 14 И. Я. П. 91. Беседовал с Ал[ексеем] Алехиным и Хохловым, читал им 4-ю главу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой, Лев. Дневники

Похожие книги

Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары