Дневник. 1956-1959

Звонил Арх[ангельский], повидимому рыболовный отрывок, данный для “Рыболова-спортсмена”, пойдет, но они хотят оформить его, как самостоятельный рассказ. Этим займется В[ладимир] В[асильевич]. Он собирается в ближайшие дни Скалду, я сказал, что, м.б., и я поеду с ним на денек.

Рыбол[овная] секция снимает на 3 недели два дома в Усольи, но я думаю все-таки остановиться у Ивана — там и уважение и лодка мотором всегда к услугам. Мы, конечно, поедем с Тосей, т.к. от него сегодня полу-чена телеграмма, что они с Асей приезжают в воскресенье, а я уже собирался им телеграфировать.

Поздно вечером звонил Херсонский и просил взять на просмотр еще два рассказа.

Выписал для Петровского около сотни имен и фамилий из “Веч[ерней] Москвы” для его словаря, отсылаю ему.

11, четверг. Вставил в повесть последнее пропущенное место — об экзаменах. Большой пропуск — археологические дела — заполнен раньше. Почти готовы двадцать шесть первых глав, листов 7-8 печатных. Завтра начну основательную правку, сделаю еще несколько небольших вставок — и в перепечатку.

Работу начал 11 февраля, прошло два месяца.

Настроение прекрасное. Больше всего радует то, что надо мной уже не тяготеет институтское расписание…

21, воскресенье. Давно не брался за . За это время вставил несколько кусков, провел правку.

14-го приехали Тося и Ася. Тося прочитал рукопись, сделал ряд существенных замечаний, по которым я еще сделал исправления. Вчера отдал рукопись в машбюро для перепечатки. Близится выезд в Усолье.

Май

6, понедельник. Пока я занимался рыбной ловлей в Усолье (см. рыболовный ), мне здесь устраивали литературные неприятности.

Возвратившись домой, я нашел пакет с рукописями, которые давал для альманаха “Голубятня”.

Относительно “Машины времени”, которая так понравилась Архангельскому, что он даже предложил мне прочитать ее на секции, Кассиль коротко и сухо написал: “Не годится”.

А отрывок из “Путешественников” он забраковал со следующей мотивировкой (написанной карандашом, корявым почерком на крохотном листочке бумаги):

“М.б. действительно задумано что-то интересное, но пока печатать у нас не стоит. Что-то среднее между “Эльвирой” Алексина, рассказами Носова и еще многими рассказами в овой форме. И эпизод со щенком тонет во всем этом. ЛК”

Благодарю, не ожидал! Но еще посмотрим.

В мое отсутствие звонил Фирсов. Я сегодня ознакомился с рецензией на мои переводы, сделанной некоей Гнединой, повидимому не членом ССП, т.к. в справочнике ее фамилии нет.

Рецензия резко отрицательная и написана в явно недоброжелательном тоне: “Дескать, ты не член секции переводчиков, так и не берись не за свое дело”.

Цеховщина!

Фирсов предполагает, что Гнединой, б.м., дал установку Г[ригорий] Е[фимович] Коренев, который, видимо, недоволен, что издание однотомника предпринято без его санкции. Фирсов просил дать отзыв на эту рецензию, и я это сделаю.

А в общем, книга издаваться будет, и Ф[ирсов] просил меня произвести доработку переводов, чем я сейчас и занимаюсь.

16, четверг. Сегодня сдал Фирсову отработанные переводы “Д[унайского] л[оцмана]” и “Барсака”. Работка была серьезная! Очень основательно я пересмотрел оба перевода, думал над каждой фразой и очень много длинных, тяжелых и не совсем удачных фраз переработал. Думается, что теперь осталась работа только для гранок. Правку я закончил {поза}вчера, а вчерашний день употребил на составление и перепечатку отзыва на рецензию Н[адежды] Гнединой. Документ получился серьезный — со всеми обоснованиями и ссылками, и там я разгромил обвинения Гнединой и ее установки в отношении транскрипции иностранных имен.

Фирсову мое послание Гнединой (я его написал в форме письма) очень понравилось (он, гл[авным] обр[азом], и настаивал, чтобы я написал такой “документ”), и он много смеялся, читая его. Он сомневался в необходимости посылать это письмо Гнединой, но я твердо заявил, что это надо сделать и послал его заказным письмом. Копию отдал в “М[осковский] Р[абочий]”, а вторую послал Н[адежде] С[ергеевне] Белинович.

14 мая отнес Л[еноре] Г[уставовне] Шпет для распространения по кукольным театрам по 3 экз[емпляра] пьес “Терентий и Тентий”, “Рыбка-финита”, “Чудесные пилюли”.

Посмотрим, что из этого выйдет.

Перед майскими днями (вернее, праздниками) сдал “Путеш[ественников]” в машинное бюро, вчера закончили перепечатку. Оказалось 240 страниц — порядочно.

Завтра — примусь править.

29 мая. Очень давно не брался за...

Вчера проводили в Молотов Анатолия и Асю. Кончились вечера, проводимые за преферансом — пустым, вообще говоря, занятием.

“Путешественников” я выправил, но читать никому еще не давал. Собираюсь снести Камиру.

Сейчас у меня на столе лежат рукописи, составляющие первый раздел “Рыболова-спортсмена” №9 — “По просторам нашей Родины”, который я должен оформить (расположить в опред[еленном] порядке рассказы, статьи и очерки). Туда входит и мой рассказ “На остр[ове] Верблюжьем”, к[отор]ый я переименовал в “Удачный день” (уже больно много названий на “На…” и “В…”)

Надо сказать, что за прошедшие две недели я сделал мало. Зато много читал и по вечерам играл в карты.

Июнь