Дневник (1964-1987)

— Не ходите сюда, — говорит голос, — здесь девочка умирает от заразной болезни.

А мне вдруг становится страшно, что стена, на которую я облокачиваюсь, — рухнет…

Вот и все. Как я уже сказал, основное здесь это переживание самих созерцаний, образы которых многозначны и очень емки. Что же касается того, что породило эти сновидения, — не знаю.

3 ноября. Мы переживаем своего рода похмелье. Поняли, что вмешиваться в не нами упорядоченный мир надо с величайшей осторожностью, с благоговением. Но это наше понимание пока что не распространяется на общественные явления. Мы все еще воюем с религией, воюем, не зная, что она собою представляет, точнее, думая, что наше ошибочное представление о ее природе и есть ее природа. До какого же опустошения человеческого духа мы доведем дело, когда опомнимся?! Когда тайное станет явным?

9 ноября. Мы спешим, спешим, спешим… И чем больше мы торопимся, тем меньше успеваем. То, что мы делаем, не приносит нам счастья, потому что мы не умеем в себе сосредоточиться, живем внешней жизнью, лишаем себя духовности. Богатство, даже если оно будет создано для всех, обернется суетой сует, мещанскими интересами, мещанским довольством. Всё оказывается гораздо сложнее, чем мы думали раньше.

1987 год

19 января.

Смерти как полного небытия не существует, есть переход в иное.

19 февраля. Отношения между человеком и системой Мира в целом, к которой он принадлежит, событием которой он является, осознаются им только в небольшой своей части. Это похоже на то, что представляет видимая часть электромагнитных волн — незначительный участок всего диапазона. Но осознаваемая часть отношений человека к системе Мира, между тем, существует и проявляет себя в религии. Это ее иррациональная или сверхрациональная сфера.

27 марта.

Мысли о религии не есть религия[33].

Фрагмент первой страницы дневника (1964 год)

Фрагменты последней страницы дневника (1987 год)

Приложение

Многообразие единого Тезисы [34]

Вместо предисловия

Причина появления всех этих мыслей сугубо личная. Случилось так, что ни одно из известных мне миропониманий не удовлетворяло меня полностью. Часть известных мне взглядов на мир была фантастична и не соответствовала, как мне казалось и кажется до сих пор, современному уровню знаний, другая из-за деревьев не давала мне увидеть лес и тяготила меня своим бескрылым отношением к миру, который она анатомировала. Мое положение становилось непереносимым, а поиски тщетными. Ничего другого не оставалось делать, как думать самому. Но здесь вот я и столкнулся, как и следовало ожидать, с огромными трудностями, потому что мне предстояло осмыслить мир и сделать это, по возможности опираясь на сегодняшний уровень знаний. Наш современник, пожелавший понять, что сделано и делается в науке, оказывается в положении человека, вознамерившегося сосчитать натуральный ряд чисел, а если помимо этой задачи он поставил себе и другую — например, обобщить свои знания и сделать из этого обобщения выводы, его цель кажется уже настолько несбыточной, что над ним впору смеяться. В таком вот положении я и нахожусь.

Должен признаться, что в этих условиях браться за перо трудно, а что касается своего отношения к такому намерению, то, ведь когда бы ты это не предпринял, всегда кажется, что писать еще преждевременно. Ты всегда не готов; всегда подготовительной работы остается больше, чем ты уже сделал, а взгляды, к которым ты пришел, хочется еще и еще раз проверить и развить. Ты находишься в положении бегущего за своей тенью, и помочь тебе может только изобретательность — ты должен что-то сделать, что-то придумать, например, повернуться лицом к солнцу, и тогда тень твоя окажется сзади. Ведь были же изобретены трансфинитные порядковые числа, и бесконечность последовательности натурального ряда оказалась позади.

Свое мировоззрение я строил по своей мерке, и если оно окажется кому-то не впору — не осудите меня, а эти слова не вздумайте толковать сами в обидном для себя смысле. О своей же мерке мне пришлось заговорить вот почему. Формулируя мировоззрение, каждый из нас акцентирует тот круг вопросов, который волнует его больше всего. Это могут быть вопросы и социальные, и этические, и гносеологические, и онтологические, и религиозные или антирелигиозные. Возможно, что вопросы, интересующие меня, вам будут не интересны. Возможно также, что ничего нового вы вообще здесь не прочтете, хотя идеи, высказанные в этих письмах[35], мною не списаны у других. Здесь я скажу так: если и окажется, что кто-нибудь, где-нибудь пришел к таким же выводам, к каким пришел я, меня это только порадует, потому, что будет служить указанием на то, что мы с ним, наверно, правы.