Дневник 1984-96 годов

Весь вечер и ночь читал разности на Антибукер. Наиболее значительное произведение, вернее, произведшее на меня наибольшее впечатление — это "Поле битвы — Достоевский" Юрия Кувалдина. Очень сильно и прямо. Я даже не могу сказать, что это антиеврейское произведение, просто отражающее сегодняшнее положение этого вопроса. Какое движение сделал Кувалдин, как продвинулся со времени своей последней вещи. И как я деградирую, закопавшись в своем литинститутском хозяйстве. Ведь когда захочу вернуться к чистоте и оригинальности мысли, то не смогу. Время и обстоятельства загоняют меня в тупик. Просмотрел Буйды "Ермо" — о некоем аристократе и человеке мира, Михаила Панина "Труп твоего врага" — современный интеллигент, 30 лет жизни в общаге, Сергея Солоуха "Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева" — современная и несовременная молодежь, почти бытовые очерки, сцепленные скорее случайностью, нежели замыслом, один с другим — все это лишь разная степень умения университетской молодежи писать. Нет ни мысли острой и пульсирующей, ни сегодняшнего жесткого дня. Не принимаю абстрактной, умозрительной литературы эрудиции и примера. Так же и мои ученички, скорее образцы двигают ими, нежели собственные мысль и терзания.

17 декабря, вторник. Закончили обсуждать роман Валеры Осинского.

18 декабря, среда. Не пошел на работу и целый день занимался хозяйством. Вечером на мой день рождения пришли Лева с Таней и Юра Апенченко. Был еще Сережа Мартынов. Лева принес, как всегда, стихи. Имел успех приготовленный мною по "Книге о вкусной и здоровой пище" фаршированный судак.

19 декабря, четверг. Каждый мой последующий день, как бой. Я начинаю бой в понедельник и размышляю, как бы мне дожить до спасительной пятницы. Творчество уходит в сторону, институт, как трясина, его интересы, конференции, студенты, быт, хозяйство поглощают и затягивают меня.

Утро началось с конференции по Фадееву в ИМЛИ. К счастью, я успел с изданием писем Фадеева, и книжка, тиражом в 100 экз., успела выйти именно сегодня утром. Мои компьютерщики и Нина Ивановна Дикушина, готовившая публикацию, просто молодцы. До конфренции мы даже успели развернуть в верхнем фойе ИМЛИ небольшую продажу. К сожалению, я не смог послушать всего, потому что торопился придать последние штрихи организации встречи с Г.А. Зюгановым. О выступлении у нас я договорился с ним, когда в Думе напал на него. Это компенсация за мою искренность.

Сначала встреча была назначена на 15 часов, но загодя перезвонились, и Г.А. сказал, что ему удобнее было бы в 13 часов. Приехал на нескольких машинах с охраной, пресс-ребятами и моим приятелем Валерием Тарасовым. Во время встречи, которая продолжалась три часа, был сдержан, остер, умен и напорист. Мне даже показалось, что он стал артистичнее. Зал был полон, ребята задавали сложные вопросы и не все доброжелательные.

Во время встречи все люстры горят, наши лихие студенты сидят на полу, проходы заставлены приставными стульями, и вдруг вламываются телевизионщики, сразу две камеры, а это значит — два оператора, два звукооператора, два осветителя, молодцы сразу же ставят треноги, ведут себя нагло и напористо. Я, привыкший чувствовать себя на своей территории барином, сразу обрываю Геннадия Андреевича и из президиума громко говорю следующий текст: "Ребята с телевидения, здесь Литературный институт, а не вокзал, снимите куртки, разденьтесь в ректорате, а потом работайте. Я студентам не разрешаю ходить в пальто в институте, а тут вы со своими привычками…?"

Картина, которую нарисовал Зюганов, была зловеща, но доказательна. Общество действительно разваливается, президент действительно немощен, криминальный элемент, действительно, в обществе превалирует. Из "моего" гость очень хорошо сказал об Ястржембском: "Раньше пресс-секретарь президента тоже врал, но человек был, видимо, совестливый и отводил глаза в сторону. Этот врет с удовольствием". После выступления Г.А. угостили пирогом. Наш фотограф Саша Волоховский немножко обалдел, когда капустным пирогом накорили и его. Саша в институте работает еще около месяца, и для него, молодого человека, такие "связи"!

Вечером, к пяти, поехал в "Независимую газету" на Антибукер. Вся разыгравшаяся там сцена очень напомнила мне сцену в Гатчине, когда Рогожкин и Клепиков выбивали из меня "ленфильмовские" премии. Я торопился хоть что-то дать Урсуляку и "вписать" в общую процедуру приз компартии, а они, понимая, что Тарасов с деньгами уже находится в Гатчине и под письмом об этом призе стояла моя подпись, — вели со мною торг. Будто бы Клепиков до этого получал какие-то призы и премии не из рук и клюва партии? Тогда не было еще наших двух дам, задержавшихся на фильме, и я на них не надеялся, а оказалось, что дамы-то, как и я, за Урсуляка. Дав мой, "партийный" приз и произведя размены, Р. и К. еще сотворили "демократический" демарш, сказав, что сразу уезжают. Кстати, в Ленинградской области на последних выборах победил коммунист. Интересно, перестроилась ли гатчинская администрация снова?