Дневник, 2004 год

Я говорил вторым после Л.И., и, кажется, неплохо. Вспомнил молодость, его как моего читателя, ту веру, которую он в меня вселял, вспомнил о нашем походе на лыжах на Севере, в Лапландии, а потом вспомнил и об одежде Обломова — халате. Все вспоминают его халат, но у него было еще и «золотое сердце». Я очень порадовался тому, что сказал приглашенный Левой его постоянный редактор Карпюк — о выходе написанного Левой огромного нового словаря. Видимо, это будет каким-то образом связано с культурой речи, которой он занимается всю жизнь. Были в основном все наши. Институтские и родня. Я сидел рядом с двоюродными братьями Левы — Валерой и Левой Петуховыми, так славно между тостами поговорили.

11 июля, воскресенье. Поздно вечером звонил С.Ю.Куняев. Он предполагает, что я человек, более знающий в финансовых вопросах, чем он, и поэтому интересуется: не случится ли опять дефолт, не рухнут ли банки. По крайней мере, его интересует Сбербанк, здесь хранятся его, как он признался, полтора миллиона рублей, деньги за подписку на второе полугодие, за счет чего существует и издается журнал. Здесь опять можно посетовать, как хрупка наша капиталистическая жизнь. Я успокоил его как мог, борьба идет пока с мелкими банками. Государству надоело, когда его шпыняют из-за мелких хищников, и, как они ни близки по идеологии и хватке нашим дорогим правителям, чтобы самим жить спокойнее, продолжать радостно пользоваться непомерной остаточной стоимостью от труда общества, им теперь приходится беспокоить близких родственников, хищников одного класса.

С.Ю. сказал, что, как и в прошлый раз, прочел мои Дневники за 2003 год и сделал из них выборку, самое главное, сказал, что опять интересно, и дневники мои его не разочаровали.

12 июля, понедельник. Мои проблемы, несмотря на мой якобы отпуск, за меня никто не решит, но может накопиться их столько, что или они начнут конфликтовать друг с другом, или под собственной тяжестью постараются меня угробить. Не будем их копить.

Опять занимался тендером, склоняясь поступать скорее прагматично, нежели принципиально. Посмотрел почту, которая растет. Говорил с охраной в связи с обстановкой угрозы со стороны террористов. Ходят упорные слухи, что они во время вступительных экзаменов в институты обещают устроить «Норд-Ост-2». Советуют отменить всякие родительские и гостевые посещения общежитий, особенно когда имеем дело с жителями проблемных регионов. Решили также не впускать по возможности родителей к нам на территорию во время экзаменов. Советовался с В.Е. относительно второго этажа и почти рухнувших перекрытий. Если можно было бы поставить какие-то металлические подпорки в трех аудиториях, которые страховали бы ситуацию, меня это бы не смутило.

К двенадцати часам поехал в Авторское общество, где должно было состояться совещание президиума авторского совета. Вопрос следующий: некое общество по смежным правам хотело бы заключить договор с РАО, с тем чтобы агенты РАО взыскивали деньги с пользователей для собственников смежных прав. Тонкость заключается в том, что во главе общества стоит певец Юрий Антонов, а с ним рядом некто Тагибов, человек в РАО известный с не лучшей стороны и уже сидевший, кажется, за вымогательство. Его здесь хорошо знают: угрозы, брань и пр. Об этом мне рассказывала бухгалтер В.В. Судя по всему, Тагибову этот договор нужен для того, чтобы, вооружившись им, как рычагом, собрать других собственников и другие общества под своим водительством. Но, к счастью, РАО заключить договор может только — это прописано в законе об авторских правах — при условии некоего коллектива обществ, или держателей прав, или ассоциаций. Но есть и другое обстоятельство: любой договор с организацией можно заключить, если организация имеет зарегистрированный устав и другие необходимые бумаги. Но бумаг этих у общества нет, а договор им нужен, потому что за ним в конечном итоге стоят деньги. Ой, как любит народ деньги и как их хочет! Мы довольно быстро это все объяснили Антонову, но он и сам понимал, мне лично кажется, что он делает все как бы по инерции, под неким давлением. «Зачем?» — я потом спрашиваю. Человек он обеспеченный, но, как мне объясняли, наверное, думает о будущем, о надвигающемся возрасте, когда петь станет меньше, и пр. В общие объяснения я вложил и некоторые свои. Тем не менее, скорее сделав вид, что вспылил, нежели по-настоящему вспылив, Юрий Михайлович ушел, хлопнув дверью. Мы все остались писать постановление.

Был Алексей Ярмилко, замечательный актер из театра Евгения Симонова, просил помочь ему устроить где-нибудь в прессе небольшую заметку к 10-летию смерти режиссера. Заметку написал он сам, и она была хорошая, я через пять минут связался с Леней Колпаковым, и дело было решено. Надо не забывать, что в этом театре идет «Козленок в молоке».