Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

6 мая, пятница. Довольно долго говорил с Левой о китайской литературе, а потом, как ни странно, разговор соскользнул на преподавание нашей. У меня уже давно возникла мысль, что наша школьная, да и университетская программа, с ее поверхностным обучением вроде бы всему, это профанация и самого прекрасного, выраженного в слове, и основ педагогики, главная задача которой снабдить определенными навыками молодого человека, соединить его с сегодняшним днем. Мы же, позволяя нашим честолюбивым преподавателям говорить о чем угодно, снабжаем учащихся лишь кучей литературных анекдотов. И в жизнь им идти не с чем. Я считаю, что надо заканчивать эти "разговоры обо всем". Из огромного корпуса русской литературы надо выделить шесть-десять главных произведений и внимательнейшим образом их изучать, медленно с отрывками наизусть, со знанием текста и персонажей. Я готов обозначить этих основных авторов. Бесспорны здесь "Слово о полку Игореве", Ломоносов, наш многосторонний гений, Пушкин, проза Лермонтова, из которой родилась вся русская проза, Достоевский, Толстой, Некрасов, Шолохов. Серебряный век, обэриуты, модернизм, жвачка сегодняшней литературы — все это пусть ищут, если имеют к этому склонность, и изучают сами. Подобный список литературы способен интегрировать и сплотить нацию. Молодой человек будет вооружен не только общей духовной концепцией, которая всегда была у интеллигенции, но и целым рядом речений, образов, моделей поведения. Опять прибегаю к помощи остроглазого Лао Шэ, который будто бы цитирует туземца Кошачьего города:

"…чем вызван крах нашей системы образования? Думаю, что утратой нравственного начала. Едва новые науки появились у нас, как их стали использовать только для наживы, для создания всяких ценных безделушек, а не для познания истин, которые можно передать потомкам. Это подорвало главнейшую основу воспитания — обязанность наставников формировать личность, развивать способность к самостоятельному мышлению… Принципиальности не было ни у императора, ни у политиков, ни у народа — естественно, что страна обеднела, а в стране, где даже едят не досыта, люди еще больше теряют человеческий облик. Но это не оправдывает воспитателей. Они должны были понимать, что страну можно спасти только знаниями и высокой нравственностью… Возможно, я предъявляю к ним чрезмерные требования. Все люди боятся голодной смерти — от проститутки до преподавателя; я, пожалуй, не имею права упрекать их. Однако есть ведь женщины, которые готовы умереть, но не торговать собой. Так почему же мои соотечественники, занимающиеся воспитанием, не могли стиснуть зубы и сохранить в себе хоть каплю человеческого достоинства?"

Кстати, если взять опыт нынешнего Китая, то там школьники читают четыре романа, каждый из которых объемом с "Тихий Дон". А не написать ли мне об этом статью?

Начал перечитывать статью Марселя Пруста "Против Сент-Бёва". Опять река, немыслимая свобода, опять воспоминания о кладбище, где он похоронен, и те же мысли: как такой огромный мир поместился под небольшой могильной плитой? Цитаты.

Вечером по телевидению сообщили еще одну новость о бывшем министре Адамове. В свое время он, оказывается, организовал в Америке, в Питсбурге, некую фирму, которая должна была закупать оборудование для института, коим Адамов тогда руководил. Все очень знакомо, кажется, и бывший министр путей сообщения с сыном тоже образовывали нечто подобное, покупая вроде бы в Японии рельсы. Жаль, что они эту фирму создали не в Америке, тогда, смотришь, и до них бы добрались. Так вот, министр Адамов попутно приобрел в Питсбурге дом за 200 тысяч долларов. Талантливо, что здесь скажешь!

7 мая, суббота. Еще в пятницу посылал Толика купить рассаду: 25 кустов помидоров и 15 — огурцов. Утром же с трудолюбивым и упорным, как муравей, Витей все посадили, полили, теперь ждем урожая. Ездил через шоссе за водой на родник, есть проект возить чистую воду в Москву. От былой уверенности в чистоте и качестве продуктов не осталась и следа, теперь приходится все проверять и следить самому. Большое удовольствие получил, помогая Вите менять чехлы на цепь у мотоцикла. Это мне напомнило мою полудетскую возню с велосипедом сразу после войны. Был один постыдный эпизод: я отрезал от хлебного пайка немножко больше, чем наказывала мама, и продавал это у хлебного ларька на Спиридоновке — копил деньги на велосипедную шину. Какое интересное было время, какие были ожидания, жизнь была впереди!

Полдня просидел, еще раз вычитывая реферат. Неужели все это осуществится? В том, что нового, а может быть, и новейшего материала я набрал и на кандидатскую диссертацию, и на докторскую, у меня не вызывает сомнения, материала даже слишком много, заковыка может возникнуть только из-за более чем раскованного, по сравнению с академическим, стиля. Но здесь меня должен спасти все тот же Пруст и его претендующая на общепринятую научность работа против Сент-Бёва.