Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

11 августа, четверг. Еще с вечера оставил на столе у СП., для просмотра и расстановки знаков препинания, мою статейку, которую я планировал в "Литроссию". Я написал ее неплохо, но, главное, в ней был один планируемый мною момент: писательские союзы, не возлагайте всего на Литинститут! Статейка связана еще и с моей неприязнью к тому сорту старых джентльменов, которые с комсомольских лет привыкли надувать щеки и у которых эта маска заменяет дело. От СП. я ожидал даже некоторого комплимента, но, к моей неожиданности, он набросился на меня с упреками. Суть его претензий сводилась к отношению именно ко мне "Литературной России". И здесь он абсолютно прав, за всей постановкой вопроса в этой газете я всегда чувствовал ко мне личную неприязнь. Действовали они по испытанной и знакомой мне схеме: ругали и "критиковали" меня публично, а извинялись шепотом и келейно. И когда после крепкой ругани мы встретились вновь и уже спокойно поговорили, я решил: или в "Литературной газете" или нигде. Позвонил Лене Колпакову, к концу дня он прочел, я пообещал еще написать несколько слов с объяснением, почему пишу не в "Литроссию".

ПЛЮС ЛИТЕРАТУРИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ

Ответ анониму и другим анонимным товарищам

Только 1-го августа прочел я заметку "Последние волки Литинститута", снабженную рубрикой, подрубрикой, и еще черт знает чем — "На писательской кухне", "Наболело", "Из дневника слушателя ВЛК". Подписано все это неким, как следует из текста, бывшим слушателем, только что получившим диплом, Алексеем Вер-Ланским. Но ложь, на то она и ложь, чтобы была видна и в ближнем, и в дальнем кругу: никакого Алексея Вер-Ланского на ВЛК нет и не было. Писала, скорей всего, дама, потому что поинтересовалась и зеркалом в туалете, и партой, о которую была задета и спущена петелька на колготках. Да и вообще практически не писательская это статья, потому что писатель думает по-другому, для писателя важны другие ценности, писатель пишет о мире, понимая и правых, и виноватых.

Опустим трудности с общежитием, они есть, трудности с гостевым режимом — то дифтерит, а значит карантин, то грипп, а значит карантин, то теракт, а значит только своим, — простим вахте, что она следит за порядком, иногда выволакивает и бывших слушателей и студентов из комнат, когда они курят в постели, а потом дым валит по всем коридорам, — пройдем мимо столовой, которая какая-никакая, а все-таки бесплатная. Остановимся на стипендии в 400 рублей в месяц, на которую "в Москве даже кошку не прокормишь". Совершенно справедливо, кошку на эту стипендию не прокормишь, но эта стипендия по размеру — государственная. И когда писалась статья слушателя ВЛК, была стипендией аспирантской. Но тонкость заключается в том, что ту государственную стипендию государство на слушателей ВЛК не переводило. Оно не переводило денег ни на оплату жилья слушателей ВЛК, ни на оплату педагогов, ни на оплату библиотеки — ни на что. Государство действовало в соответствии с Законом о высшем образовании. А когда у нас появился этот Закон? В 1996 году. До этого благодаря тонким административно-бюрократическим мероприятиям и доброжелательному отношению тогдашнего министра образования В. Г. Кинелева курсы как-то полулегально существовали. А потом они стали существовать за счет Литинститута. Помощь Союза писателей России Литературного фонда? Какой-либо иной общественной организации? Ни-ни, ну, в крайнем случае, паре слушателей дадут, как дополнительную, стипендию по 500 руб. А как? А почему? А потому что "гражданам Российской Федерации гарантируется получение на конкурсной основе бесплатного высшего и послевузовского профессионального образования в государственных высших учебных заведениях в пределах государственных образовательных стандартов, если образование данного уровня гражданин получает впервые". И не думайте, пожалуйста, что послевузовское образование это дополнительное. Это во всех случаях аспирантура, докторантура и ординатура. Ясно? Одно. Всё остальное — за свой, личный счет.