Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

Народу на выступлении Степашина — почти полный зал. Но обидно, что не столько, сколько, скажем, на Жириновском. Возможно, это особенность наших потребительских душ: бежим, отталкивая друг друга, на Верку Сердючку, на Жириновского, а вот сюда многие прийти поленились. Не пришли на встречу с человеком, обладающим огромной информацией, с экс-премьером, с президентом Cчетной палаты, бывшим начальником контрразведки (контр- или просто разведки, не понял, в то время одну из этих должностей занимал Примаков, а другую — Степашин), в общем, не пришли на встречу с человеком, обладающим тайнами этой жизни.

Держался он хорошо, естественно, у меня возникло ощущение, что человек он природно очень умный, честолюбивый, в известной мере задавленный обстоятельствами, но, по крайней мере, это-то уж ясно, не боязливый. Бесстрашно оперирует всеми именами, большим количеством чисел. Любопытный штрих подметил Александр Иванович: Степашин всех персонажей называл по их юношеским именам: Люся (Нарусова), Рома (Абрамович), Лена (Батурина) и т. д. Это как-то микширует степень его истинного, глубинного, подлинного отношения к этим людям, а ведь это самое главное, что интересно было бы узнать. Но здесь он глух, как стальная переборка подводной лодки, за него говорят лишь цифры и сравнение поступков. Не чинясь, после своей лекции попил с нами чаю (кстати, на этот раз столовая испекла прекрасный пирог с капустой и грибами).

В подобной ситуации я кое-что просил у Швыдкого — он обещал и сделал, а Степашин, пожалуй, первый из серьезных больших деятелей, у кого я ничего не просил, хотя показал институт, достаточно напористо объяснив состояние построек, но все-таки не просил — он сам сказал, что институту надо помочь, он что-нибудь придумает, и сказал, что примет институт и меня в Книжный союз. Это, видимо, уже взгляд и премьер-министра, и человека, не привыкшего холодно наблюдать, как огромные деньги пропадают зря. Итак, обещал институту помочь — здесь подразумевается и строительство, и реставрация, — и названная мною цифра в три миллиона долларов его не смутила, видимо у больших людей и масштабы большие.

Теперь, в довольно беспорядочной форме — так как на листочках записывал то, что говорил Степашин, — изложу его мнение по ключевым моментам. Иногда пропускаю вопросы, только ответы.

"Проблема: богатые у власти". Привел в качестве примера некоего вице-премьера, который сделал свои дела и ушел.

"Надо всегда испытывать некоторую стеснительность перед полученной властью". Привел в пример себя, когда стал премьером. Мне очень близко это чувство: отчетливо сознаю, что ректором я стал потому, что так сложилась судьба, но, с другой стороны, на месте ректора мог бы сидеть и более интересный человек.

"Кричат: "Нельзя менять Конституцию! Общество не готово!" А кто-нибудь читал эту Конституцию? Кто-нибудь помнит её основные положения о том, что у нас государство социальное? Но можно Конституцию и поменять — если она при этом позволит сделать жизнь лучше".

"Не было необходимости срочно приватизировать газ, золото, нефть и прочее".

Три раза выступавший упомянул в разговоре слово "Чукотка". Это у него — как оговорка, по Фрейду. Я даже спросил: связано это с Абрамовичем или с футбольной командой? На Чукотке 75 тысяч жителей, пять тысяч чукчей, три тысячи чиновников. Те 175 миллионов долларов, которые Абрамович тратит на Чукотку, — для него ровным счетом ничего не значат. В связи с этим что-то спрашивал я, а С.В. отвечал. Я, в частности, сказал, что очень много мест сенаторов в Совете федерации, которые проплачены, олигархи, видимо, хотят числиться властью, иметь депутатскую неприкосновенность. Он согласился, что это безобразие, выразил мнение, что тот принцип, который был в самом начале, — два выборных человека от региона — самый оптимальный, хотя и заметил, что в наше время выборы практически дискредитированы, и в связи с этим назначение губернаторов рационально.

Очень много Степашин говорил о так называемом стабилизационном фонде, об обслуживании внешнего долга. У меня, как и у него, есть ощущение, что и погашение внешнего долга, и стабилизационный фонд при всей внешней привлекательности — ах, какие хорошие, рачительные хозяева! — скорее признак беспомощности правительства, так же как и хваленый профицит. Самый большой дефицит — в бюджете США, и тем не менее они живут и процветают. Экономисты!

"У нас сейчас экономика "выжженной земли", "экономика Луны"". Степашин говорит очень точно психологически, пожалуй, он один из тех немногих политических деятелей, кто понимает и хорошо чувствует, что такое социальная психология.