Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

Утром была коллегия министерства. Разбиралось практически два вопроса: состояние библиотечного дела и, уже в который раз, архивы. После реорганизации сократили огромное количество архивных учреждений, до 120, и, по существующим правилам, если нет правопреемника, их материалы поступают на централизованное хранение. С этим мы и разбирались.

Что же касается библиотек — положение здесь еще тяжелее. Я, как всегда, вел довольно подробный конспект речей выступавших. Героем дня был, конечно, Евгений Иванович Кузьмин, возглавляющий наш библиотечный департамент. Это один из тех очень немногих увлеченных своей деятельностью людей, кто знает всё в своей области. Отрасль огромная: 130 тысяч библиотек, 300 тысяч там работающих. Естественно, последнее время ситуация в отрасли не очень хорошая, так как разрушено всё, что так долго создавалось в прежние годы. Связано это еще и с полным идиотизмом отдельных представителей власти. Приводились такие примеры. В Твери избрали мэра, который сразу же решил закрыть 70 библиотек. Аргументация была такова (кроме того, что содержать библиотеки тяжело для бюджета): "Я книг не читал, а вот стал мэром"… Много говорилось о некой технической возможности создания модульных библиотек — компьютерных и т. д. и.т.п. Общее положение было сформулировано следующим образом: состояние библиотечного дела в России крайне пестрое. В обществе сосуществуют очень бедные и очень богатые. В библиотечном деле нет абсолютно богатых библиотек, наши маленькие библиотеки "донашивают" то, что ими было приобретено раньше. Многие библиотеки совершенно нищие, и они-то обслуживают основной костяк населения. Самое катастрофическое в этой ситуации — необновляемость фондов, следовательно человек может из старых фондов многое для себя уяснить очень своеобразно — о Ленине, о Сталине, о сегодняшнем дне и прочее, и прочее. В качестве примера приводилось лишь одно сравнение с американцами: стоимость вузовского образования в знаменитом Принстонском университете для студента обходится в 33 тысячи долларов, из них 8 тысяч долларов (то есть четверть!) идет на обслуживание библиотеки. Был затронут вопрос относительно библиотек так называемых коммерческих вузов. Номинально они существуют, но платные студенты, в основном, сидят и занимаются в библиотеках городских, то есть частник, как всегда, пытается что-то урвать у государства, его библиотека существует только на бумаге.

Естественно, много говорилось и о мизерной зарплате. Практически все выступавшие приводили один и тот же пример: молодой человек, закончивший вуз и владеющий компьютером, приходит в библиотеку или в архив, довольно быстро чему-то подучивается, осваивает какую-то специальность, а затем уходит работать в банк, на 800–900 долларов зарплаты. Были вещи и смешные. "Не очень корректно валить всё на советскую власть", — сказала отважная девушка, по-моему, директор Некрасовской библиотеки, которая говорила о 51 тысяче единиц хранения документов, связанных с культурой предыдущего периода. Дескать, мало сохранили, но ведь и нынешнего — уже 10 тысяч единиц хранения! Не надо забывать, что сейчас за культуру выдаются и мелкие ансамбли, и другие нелепости, вплоть до Петросяна и Степаненко, и, наверное, после них тоже останется какой-нибудь деловой архив… Советская культура такого "инкубаторного размножения" себе не позволяла. Екатерина Юрьевна Гениева, у которой в Библиотеке иностранной литературы поразительный контингент специалистов, знающих по 4–6 иностранных языков, говорила о том, что от ухода в коммерческие фирмы, куда их постоянно приглашают, этих людей удерживает только энтузиазм. Генева говорила в том числе, как о неприютных, и о библиотеках тюремных. Она также обмолвилась о блестящем успехе русских писателей на Салоне в Париже, но назвала только одну фамилию — Людмилы Улицкой. Дамы — подруги?