Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

30 марта, среда. Анатолий Ливри прислал мне из Парижа свой новый рассказ, называется "Минута молчания". Мне всегда бывает обидно, когда кто-то находит или делает то, что, наверное, мог бы сделать и я. Но это особенность творчества, если кого-то читаешь и вдруг кричишь: "Это мое!" — значит, автор попал в точку. Анатолий на этот раз сделал темой своего рассказа двоедушие интеллигенции. Привычная для него академическая среда, с которой он воюет, что-то похожее на вечеринку у нас на втором этаже: салаты, выпивка, тонкие бутерброды, какой-нибудь день рождения… Но здесь почти официальное действие — минута молчания по поводу гибели двух знаменитых башен на Гудзоне. Здесь министр, знаменитые слависты. Сокровенный повод практически уходит, пасует перед жратвой и выпивкой, становится ритуалом. Не то что бы это было написано злобно, но в высшей степени выразительно. С такой непрощающей иронией. И просто фантастично, что автор такого словесного волшебства, хотя и родился у нас, с малолетства живет где-то за рубежом.

В институте утром, для разминки и чтобы студенты не забывались, постоял в дверях. Долго разговаривал с В.Е. по поводу его невероятно сложных, но, в принципе, необходимых работ: лифт, крыши, оборудование — все это нужно ремонтировать и перестраивать. Ощущаю, что снова придется брать хозяйствование, в частности деньги и расходы, в свои руки, планировать, расставлять приоритеты, не то что бы везде беспорядок, но уж слишком много передоверил.

Около 12 часов дня состоялся авторский совет, слетелись почти все. Все прошло благополучно, у нас растут доходы, растут сборы. Казенин и Слободкин с воодушевлением говорили о фестивалях: один — о симфонической музыке, другой — о джазовой. Я только немного побаиваюсь, как бы мы не пересаливали в поддержке Союзу композиторов, мы ведь не компенсаторы бюджетных недостач, у нас совершенно другие задачи. Проблема авторских прав, конечно, еще и проблема воровства, в сфере нашего внимания и устроители левых концертов, и сами авторы, любящие такие представления, леность и зависимость персонала. Говорили о том, что контрафактная продукция изготовляется порой или в местах заключения, или на оборонных предприятиях, куда вход даже милиции и прокуратуре, как говорят соответствующие организации, закрыт.

Воровство по линии ущемления авторских прав очень сильно на Украине и в Казахстане, где огромное количество русскоговорящих людей и русскопоющего искусства, русской современной музыки. Мне казалось, что главное здесь — открыть, так же как и в Белоруссии, агентства и филиалы нашего заведения. Пусть хотя бы пока присматриваются и собирают информацию. Но, говорят, денег нет. Я сказал на это, что год назад организовали курсы корректоров в институте, и первый выпуск был убыточен, так как было набрано только три человека, а необходимы для коммерческой рентабельности минимум пятеро. Теперь в наши аудитории сядет уже 20 человек набранных. Все подобное возникает медленно и зависит, в первую очередь, от репутации учреждения.

В Думе традиционно подрался со своими оппонентами из фракции "Родина" Жириновский. Драки и буянство — это, мне кажется, часть его избирательной кампании и основной вид деятельности. Имитировать, имитировать, имитировать заботу о народе.

31 марта, четверг. По моему звонку в институт приезжал Анатолий Васильевич Королев. После длительных размышлений я остановился на нем, в этом году он будет набирать первый курс. Его романы я читал, здесь бесспорный талант и эрудиция, мирный характер, что в нашем деле важно. Что же касается Слоповского, то это, видимо, следующий кандидат. Так же, как и Алешкин, у которого совсем другое письмо и совсем другие взгляды. Но тем не менее у Алешкина, конечно, есть то, чего нет у многих других: ясная спаянность с сегодняшней жизнью народа, да и вообще знание полукрестьянского бытия, из которого он вышел.

В три часа состоялся ученый совет. Ничего сложного не было. Толкачев, Гусев и Жданова отчитывались о поездке на конгресс в Лейпциг. Вроде бы это конгресс людей, занимающихся преподаванием творческих дисциплин. Это было интересно. Для меня знаково то, что мы — единственный вуз, единственное учебное заведение, у которого есть своя наработанная метода. Как же все хотят учить других искусствам!

Говорили также о вступительных экзаменах. Министерство требует во что бы то ни стало единого экзамена. У нас это будет русский язык. Для творческого вуза любой формальный экзамен — горе, в творческом вузе главное — внутренняя духовная профессиональная пригодность. Установим для этого экзамена самый низкий балл, проверять будем совсем с другой стороны.

Говорили о библиотеке. Я как раз подумал о том, что в отличие от всех коммерческих вузов, пользующихся библиотеками городскими, наши студенты имеют огромные, долго и мучительно накопляемые фонды. Мы покупали книги даже в самое тяжелое перестроечное время. Библиотека перегружена в три раза. Возникла и проблема несданных книг студентами, причем в большинстве уже отчисленными и проч.