Дневник, 2006 год

Все это я пишу под аккомпанемент телевизора: ну, какая прелесть пекинская опера! Самое в ней невероятное это точность актеров, их выучка, выносливость, батальные сцены почище, чем в «Ромео и Джульетте» в постановке Лавровского.

19 мая, пятница. Добрался, наконец, до московских новостей. Что касается перелета, проводов, отъезда из гостиницы, все как обычно, рутинно. Уже привычным стал пекинский аэропорт, который, боюсь, уже через пол года не узнаешь, там опять что-то строят. Сервис в «Аэрофлоте», по крайней мере, в первом классе, сильно улучшился. Обед был просто замечательный: крабы и соленая семга, протертый суп из грибов, по выбору мясо, курица, говядина или вегетарианское блюдо, на десерт мороженое в шоколадной упаковке. Соки, воды, мор, шампанское, пиво, коньяк и красное вино — немерянно. Только ощущение, что все российские старые мужики ездят в первом классе.

В самолете часа три дописывал дневник и читал книгу Федякина и Басинского. Толково и увлекательно написано, кое-что отчеркнул, возможно, использую в своем новом романе..

В аэропорту встретил Миша на ГАЗЕЛи. Несмотря на пятницу, когда все едут из города, мы с Мишей из Шереметьево добирались до центра несколько часов. Беда наших дорог — это не только отвратительное их планирование строительство, но и как социальная проблема: мы позволили свезти к себе из Европы и Японии всю их металлосвалку. Городские власти торопились снять вершки со строительства высоток и престижных жилых комплексов, а надо уже давно строить четвертое и даже пятое кольцо. Но на транспорте, по словам Миши, есть и новости. Милицию лишили ее голубых номеров. Продлили так же время похождения техосмотра, работать ГАИ станут дольше, но разве это поможет. Коррупция в этой области жизни установилась прочная, милиционер привык к определенной сумме и он обязательно должен изловчиться, ее получить.

В.С. ложится в понедельник в больницу. Теперь я раздумаю, как ее туда везти. В мое отсутствие Витя потерял бумажник в моими документами, правами и техпаспортом. Кстати, случилось это именно в милиции, где он так и не прошел техосмотра на Жигулях. Проверяющий всегда найдет возможность отыскать какой-нибудь недостаток, стимулируя граждан к помощи его бедной семье.

По приемнику услышал новости образования: количество бюджетных студентов будет уменьшаться за счет «не находящих востребование специальностей». Понято, какие специальности пойдут под нож?

20, 21 мая. Суббота, воскресенье. Поденно писать дневник — это когда что-то происходит, когда куда-то движешься, когда от души срываются и летят в разные стороны духовные наблюдения. Ну, какие здесь, в Москве, наблюдения, какие события, хотя бы внешние? Читал абитуриентов, читал залпом, два дня и в субботу, и в воскресенье. В перерывы — то схожу в магазин, то соберу сумку для В.С… Она ложится в понедельник на операцию. Я подсчитал — это будет ее восьмой операцией. В.С. спокойна и даже весла. Что это — прививка к боли, прививка к несчастьям? Вот уже мотив для раздумий о чужой судьбе, да и какой чужой — своей собственной.

В институте не очень спокойно, какие-то обострения с Альбертом, ему подняли аренду чуть ли не в два раза. Может быть, и правильно, ведь жизнь идет, и требования растут, доллар дешевеет. Теперь Альберт будет кормить всех как благотворитель, значит, потеряет зависимость от нас, мы становимся лишь арендодателями. Раньше были партнерами. Боюсь, что благотворительность станет влиять на качество питания. Ну что ж — больше денег в институте, больше возможностей истратить их на что угодно. По моим сведениям, не очень гладко дело в общежитии, боюсь, что там происходит «несанкционированная сдача» комнат, как это и бывало.

Сенсационная история с Колей Матвеевым, который был студентом, потом у нас работал шофером. В.С. все время удивлялась его, как выпускника Литинститута, тотальному невежеств. Я уже писал о нем, что это не реализовавшаяся судьба, и сам он не очень хотел учиться, но и мы не приложили определенных стараний. Помню его защиту и замечания, которые я высказал в адрес Олеси Николаевой. Потом Коля встретил прелестную девушку, внучку Марка Галлая, началась эйфория влюбленности. Они быстро сошлись, и Коля вступил в мир богатых людей. Ему подарили машину и, как я заметил, стали приспосабливать к переделкинскому хозяйству: то он едет зимой чинить отопление, то занимается машиной. Как-то приехал в институт показывал свои фотографии: на отдыхе за границей.

На Спиридоновке висит на знаменательном для меня доме (причину утаю) мемориальная доска Марка Галлая. Среди других писателей и общественных деятелей я бумагу Лужкову по поводу этой доски. И вот Коля развелся, как я и предполагал. Уличили его, беднягу, в криминале, говорят, показывали по телевизору — вроде бы увел машину, присвоил какие-то дорогие книги…

Люди стремятся жить богаче своих соседей, а над всем сгущается растлевающая атмосфера достатка.