Дневник, 2006 год

Днем приехал С.П., обедали, разошлись по комнатам каждый со своей работой. Практически весь день и накануне вечером я читал дипломную работу Наталии Алеевой «Земное царствие», а потом «Люди-блюди» Аллы Рейдель. Отношение к обеим работам не, как говорится, однозначное. К сожалению, обе решились, может быть, и не признаваясь в этом, на «шедевры». Каждая делала, как могла. Наташа объединила свои «рассказы и зарисовки» в некое философски прочувствованное полотно. Зарисовки и рассказы, как правило, из иностранной жизни. Большинство наблюдений тоже связно с тем берегом. Иногда возникают очень точные воспоминания-сожаления о прошедшем строе. Здесь собственное детство писательницы, работа ее деда, тоже, видно по всему, писателя. Два просчета: прицел на полную философичность и отсутствие собственного, отечественного материала. Философствовать на чужом материале невозможно. Недостаток: практически ничего не запоминается, стиль и синтаксис однообразно моторный, в едином приеме.

У Аллы Рейдель (фамилия, видимо, по мужу) два прекрасно найденных образа, они же сюжета. Девушка работает в дорогом ресторане в качестве блюда. Впрочем, что-то похожее, женщину-рыбу я видел в одном из фильмов, описаниеРейдель, как мне кажется, не без этого влияния. Девушка поднос, на котором раскладывают разнообразную снедь. Здесь прекрасные описания, очень выразительные, зримые композиции съестного. Каждое блюдо имеет название. Скажем «Медуза Горгона» из античной мифологии. В качестве нереализованных возможностей замечательно написанная фигура повара-художника. Какая бы здесь получилась повесть, если бы Редель сосредоточилась. Тут все могло бы получиться серьезно. Но девушку уманили другие принципы литературы. Сюжет вдруг усложнился детективной канвой, причем канвой не всегда четко прописной. Появился некий богач и аристократ, бесплотный вздыхатель, коллекционер антикварной посуды. Потом появился его брат, как и положено, рядом с черным клоуном белый. Как мы понимаем, в богатой коллекции обязательно должен был появиться новый раритет. И все стало неинтересным. И сны, и демонстрация коллекции и скомканная, из мистического кинотриллера концовка. Здесь уместен вопрос, а как все это соотносится, большая рукопись, чуть ли не 120 страниц с диплом Литинститута. Здесь все ясно: мы ведь выпускаем не мастеров шедевров. Здесь у нас начинающий мастер беллетрист. И только от него зависит, уйдет он в большую литературу или останется в той, где есть тиражи, финансовый успех и телевизионная популярность. В повести Редель есть еще ряд сцен, где видно, что человек этот одаренный. Например, разгадывание гастрономического кроссворда, гротесковое изображение двух «потерпевших» в больнице.

Написал с явной прикидкой на представление и рецензию, которые продиктую завтра. Честно говоря, свою Алееву я, как следует, прочесть так и не смог.

25 июня, воскресенье. Утром сажал цветы, поливал, собирался в Москву, ехал, смотрел телевизор все с тем же Кучереной, разбирал коробки с документами, которые привезли из института. На даче Игорь, сын соседа Володи Шимитовского рассказывал, что на прошедшей недели у кинотеатра «Берюсинка» состоялся митинг граждан-москвичей, которые чувствуют себя притесненными пришлыми за последнее время этническими группами. Был какой-то конфликт — или с армянами, или с азербайджанцами. На уровне семьи с мелкими недоразумениями. Кажется, наш кого-то поколотил за чуть ли не умышленную попытку наезда. В тот же вечер двести человек осадили обидчика с криками угрозами шовинистического характера. На следующий день к кинотеатру подошло 2000 русских людей, говоривших о засилии некоренной национальности в милиции, в жилищных конторах, на рынках и прочее. Все это Игорь рассказывал в противовес Южно Бутовской истории, вот, дескать, о подобном пресса не говорит.

Вечером звонил Пете Кузменко, он стоически переносит свои несчастья. В Москве до 30 градусов жары. К вечеру пошел дождь. В мое отсутствие звонил В.С. Бушин, который прочитал мою статью о Горьком в «Правде». Перезвонил: выражает признательность за позицию.