Дневник. 2006 год.

14 сентября, четверг. В институте допрос: в три часа встретился со следователем. Похоже это обычный дознаватель, собирающий документы. Встреча состоялась в моем бывшем кабинете, который мне не кажется моим, чужая комната. Были Людмила Михайловна, М.Ю. Стояновский. Перед этим я зашел к БНТу и попросил его поприсутствовать. Мой аргумент: готовьтесь, вас ожидает точно такая же процедура – когда закончится срок, а может быть, и раньше. БНТ сослался на занятость. Письмо, подписанное неведомым мне выпускником, очень похоже на то, что уже приходило в министерство перед выборами. Хотя есть и кое-что новенькое. Например, что выборы сфальсифицированы, и Тарасов тоже ставленник Есина, который по-прежнему руководит институтом. Если бы кто-нибудь знал, какая таинственность сейчас царит в институте, как мало ведает, о чем-либо Есин, как тщательно от него, опытного в хозяйстве и администрации, все скрывают!

В письме собраны все доступные фантазии. Например, что у Есина в Подмосковье четыре дачи, которые он построил на ворованные деньги. Увы, ребята, только две, собственно Есинская и его брата, которая существовала еще до того, как Есин стал ректором. О том, что у Есина есть человек, приставленный к его собаке. Но собака сдохла (умерла) более года назад. И многое другое в том же духе. Насмотревшись сериалов, люди говорят о денежных потоках, не представляя, что это такое и какими они могут быть в крошечном институте.

Интересно вот что: посвященное в основном хозяйственным вопросам письмо очень ловко обходит фигуру главного хозяйственника – Владимира Ефимовича Матвеева. Почему он не входит в банду? Интересно и другое: автор обходит молчанием то, что многие годы в общежитии, лишь на условно коммерческих основаниях, проживают два проректора и многие преподаватели. Это притом, что здесь-то как раз налицо коммерческие деньги, которые идут на зарплату. Или еще один захватывающий факт: многие годы в институте существовал театр, который пользовался институтскими помещениями и вообще существовал, не платя никакой аренды. Или на каких условиях существует в институте еще параллельно с редакционно-издательским отделом коммерческое издательство?

Кстати, дознаватель, которого зовут Игорь Анатольевич, сказал, что десять дней телефон, указанный в заявлении, молчит. Только вчера ответил. Автор в настоящее время лежит в больнице с инсультом, но вроде бы с ним обещал встретиться некий президент общества выпускников Литинститута. Воображаю, что таковой президент придет в театральном гриме. После всех последних событий, после выступлений во время выборной компании, я имею право на подозрительность.

Вечером, вернувшись домой, принялся читать к семинару большую повесть Аэлиты Евко «Качели».

Основная сюжетная идея с прошлого года не изменилась. Я-то думал, что Аэлита все же напишет что-то новое. В первую очередь меня смущала сложность попытки совместить историю молодой женщины (теперь она не Олеся, а Ася) и ее матери. Чувства и предчувствия, истории, вбирающие одна другую. Поначалу все было очень хорошо, у меня даже мелькнула мысль о появлении нового литературного шедевра. Но тут стали попадаться более слабые куски, кое-что я даже начал редактировать. В принципе – письмо местами мощное, но девочке не хватает опыта сложить все, что она узнала о жизни и что прочувствовала.

15 сентябрь, пятница. Утром закончил читать текст Аэлиты. Потом, когда В.С. проснулась, пока завтракал, все время думал, что же мне с этой повестью делать дальше, как ее обсуждать. На второй половине текст сломался, пропала «пыльца с крыльев бабочки», пошли встречи героини с парнями. Чувственная эротика здесь соприкасается с удивительной искренностью и внутренней чистотой героини. Здесь Игнат, Антон, Николай – Евко пишет с ласковой горечью, у каждого эпизода свой сюжет. И все это, как бы отделяясь от героини, зажило свой самодостаточной жизнью.

Все утро угнетало обещание, данное Неверову. Но мыслей никаких в голову не приходило. Я ведь, в отличие от В.С., не политик. Но на всякий случай спросил совета у нее. Она напомнила мне, что существовало два периода. Полагает, что смещение Хрущева было процессом необходимым. Потом, когда Брежнев стал старым, волей его начало управлять окружение. Я в тот момент думал, что ладно и так, а как надо, мне никогда не написать. У меня, правда, прежде был уже план некого текста с рефреном «но кому это было нужно?». О бесплатной жилплощади, о стоимости хлеба и молока, о гонорарах для средних писателей. Кому это было нужно? Но, когда это было придумано, я за компьютер не сел, и текст, как обычно бывает, переродился. Таким сначала бегло записав, я его и продиктовал Александру Неверову. Про себя при том думая: как хорошо, что в Литгазете у меня появился «свой», хорошо знающий мои возможности, редактор.