Дневник.2007. Первая половина

Я полагаю, работа вполне кондиционная, с замечаниями должна быть защищена как дипломная. Мы имеем молодого человека, в данном случае девушку, перед которой многое может открыться в литературе, если она по-прежнему будет думать, наблюдать и преодолевать себя.

Еще днем, рыдая, звонила Генриетта: отказался от участия в жюри Андрей Смирнов. Как всегда, тут же появилась какая-то третьестепенная кандидатура, вроде художника, ставшего режиссером. Я это дело сразу прервал, предложив в качестве кандидатов Говорухина и Масленникова. Ах, ах, Масленников на нас так обижен! Это с одной стороны, из телефонной трубки. А из комнаты В.С. иное: Говорухин никуда не поедет, он заканчивает сейчас новую картину. В разговоре выяснилось, что везде маленькие забастовки. Людмила Алексеевна бастует, пускай-де звонит Есин, с его авторитетом. Ну, я и позвонил и довольно быстро договорился, Игорь Федорович, конечно, высказал мне свои обиды, но зла долго он не держит – согласился.

6 февраля, вторник. Накануне звонил А.Н. Ужанков – надо бы подписать отчет в министерство. Но было уже три часа дня, я только что вернулся домой после посещения «Литературки» и «Российского колокола», договорились, что встретимся сегодня утром. Приехал к десяти, до встречи с А.Н. переделал кучу дел и узнал все новости. Самое главное – приходили две мои красавицы, Света Коновалова и Ксюша Туманова, чьи дипломы я вернул на доработку. Сдав последнюю свою сессию, девы невероятно похорошели, так элегантны, так милы, так хороши. Не дремлет ли во мне комплекс набоковского героя?

К сожалению, у Ксюши, которая пишет и копает, конечно, более глубоко, нежели Света, с дипломом не все в порядке. Ее переполняют видения жизни, рядом с отдельными прекрасными сценами есть какие-то длинные обсказы и слишком много подробностей животного характера. Во время консультации поговорили с ней о сексуальных проблемах в литературе. От этого я торопею, но замечания надо делать.

В конце дня был опять в «Российском колоколе». Наводил кое-какую конформистскую правку в своих дневниках и вставлял в свою статью о Григоровиче фрагменты, выброшенные в «Литературке». Не осмелился только вставить самый последний фрагмент, который, может быть, и несправедлив. О добровольном уходе балетмейстера из Большого мне в статью впарили, по моим сведениями его просто выставили. Еще Покровский описывает ситуацию, когда можно было придти в театр и увидеть на доске объявлений приказ министра о твоем увольнении. Что сейчас волноваться и вспоминать о бездумном увольнении. Жаждали новизны и открытий? Ну и что получили вместо балетов, со своим творцом вошедших в историю искусств? Вот в оперу не пришла на свой юбилей Галина Вишневская. А как поступила бы Галина Уланова, доживи она до настоящего времени?

Чуть-чуть не успел домой к приезду В.С. после гемодиализа. Я за нее очень волнуюсь, она потихоньку теряет бытовую ориентацию, путает и забывает слова. Тем более сегодня велики колебания температуры: утром было 3-4 ниже нуля, метель, а к вечеру пошли холода, обещают чуть ли не 20 градусов. Вот тебе и глобальное потепление. В.С. вошла в квартиру минут за десять до меня и не сняла ее с охраны. К нам уже ехал патруль, когда я дозвонился до диспетчера, пришлось объясняться.

Но вот что поразительно: стоит ей сесть за компьютер, и ни тени каких-то сбоев в мышлении. Я поражаюсь ее интеллекту, наблюдательности и умению думать. О похожем случае рассказала мне в институте Маша Зоркая. Ее мать, знаменитая Нейя Зоркая, когда в болезни начала терять память, все равно ездила в институт читать лекции. Она садилась на стул в аудитории и сразу оказывалась прежней Неей Зоркой. Все помнила, за всем следила, все держала в сознании и точно формулировала.

Как все быстро летит, я так зримо помню Валю еще ослепительно молодой, уверенной в себе и решительной. А как она была хороша в сорок лет, когда мы ездили с ней на пароходе по каналам…

Вечером говорил по телефону с В.Г. Распутиным – он обещал подготовить приветствие для фестиваля в Гатчине. Боюсь, что фестиваль уже почти перестает меня интересовать.

7 февраля, среда. Встаю очень рано, привожу в порядок дневник и читаю работы студентов. Сегодня перепечатывал рецензию на диплом Светланы Коноваловой. Свой собственный роман забросил и, похоже, потерял к нему какой-либо интерес.

Утром Валя вдруг упала возле телефона. Она к этому относится спокойно, как ребенок, тут же как бы забывая, что случилось.