Дневник. 2009 год.

Замечательно выспался и, пока все продолжают спать, прочитал рассказ Лены Иваньковой, и потом часа два до боли в плечах сгребал листья, до боли в пояснице собирал яблоки в саду и выкорчевывал остатки урожая. В теплице еще растет зеленый лук.

Рассказ у Лены еще без названия, но вот и награда – это сильно, искренне и значительно. Правда, как и у всех, собственная молодость, видимо, как жертва литературе, собственная семья, но зато все без уступок правде. Иногда даже, как мне кажется, с некоторым литературным сгущением: вожделение старшего брата и оснащенная литературным же искусственным трагизмом – смерть брата и вскоре матери. Но, правда, это делает героиню свободной – жизнь ли это или литературный расчет? Но одно ясно: если у девочки хватит сил писать так же напряженно, то все у нее получится. Вообще-то этот рассказ – материала хватает – можно превратить и в более значительное произведение.

После долгой работы в саду снова залег в постель, на подогреваемый плед, и стал читать переделанную монографию В. К. Харченко о своих дневниках. Веру Константиновну все мои остепененные знакомые-лингвисты поругивают за некий провинциализм стиля и наукообразность, но мне кажется, книги у нее неплохие, а главное, я понимаю, что ей хочется работать, объектов маловато – вот мы и сошлись. Самое любопытное не ее бушующие филологические умствования, а умение виртуозно отыскивать в море дневников цитаты. В книжке это, пожалуй, самое интересное. Но ведь и ее размышления, и ее цитирование мною не только фиксируются, но, думаю, и влияет на мою дальнейшую работу в этом жанре.

Об одном казусе – отдельно. Еще в прошлый раз, когда я читал прежний вариант книги, я попросил Веру Константиновну аккуратнее обходиться с ее «несогласием» моего видения еврейской темы, которой, в общем-то, в дневнике нет. Когда я раздаю оплеухи, то достается всем. Но когда пишу, что Марк Захаров сжег в пепельнице не партбилет, а муляж, который ему сделали в бутафорском цехе театра, это, по мысли подобных наблюдателей, уже еврейская тема. Интеллигенция, запуганная прессой и ее оценками, уже дрожит при любом ветре с востока. Так вот, Вера Константиновна на этот раз решила обойти этот момент по-другому. Получилось глупо, трусливо и провинциально. Выделяя среди прочих тем и приемов дневника раздел «Феномен сплетни», она довольно много пишет об этом, вспоминая многих, в том числе и А. Блока. И вот, в самом конце этой главки, после многих довольно спокойных слов и примеров, исследовательница, выделяя абзацем, пишет:

«С чем мы не согласны – это с критическими замечаниями Сергея Есина в адрес евреев».

Все так и оставил, даже не позвоню, не скажу, как в этом пассаже она смешна и нелепа, как это неточно писать именно так – это моя плата за трусливость и неумение острую и сложную проблему взять и попытаться ее решить. Теперь хлебайте, что сварили. Я оставляю за собой право говорить о том, что белое или черное не зависит от национальности, так же как оставляю за собой право называть себя русским.

Кажется, в машине полетел аккумулятор, я ее не смог завести, когда с дачи подвозил С. П. Вызвал «Ангела» – работа механика в этой фирме стоит 1600 рублей в час, но когда механик приехал, то оказалось, что аккумулятор немножко ожил и заработал. Тем не менее механик порекомендовал аккумулятор к зиме сменить – больше трех-четырех лет аккумуляторы обычно не держатся.

2 ноября, понедельник. К двенадцати пошел к нотариусу, это недалеко, документы все уже были готовы, и мне сразу же выписали «Свидетельство на право наследования по закону». Пока сидел на стуле, думал о том, что Валя и оттуда старается мне помочь – выяснилось, что к ее сберкнижкам есть еще и какая-то компенсация на случай смерти. В груди все сдавило, но на этот раз не плакал. Пока нотариус что-то оформляла, внезапно промелькнула мысль, как мне строить книгу о Вале – в первую очередь надо выписать из дневников все куски, связанные с нею, – потом посмотрим, это уже прописано и это выведет к другим воспоминаниям.

Пришлось ехать в институт. Это было связано с целым букетом обстоятельств. Во-первых, приехала из Ирландии Сара Смит; во-вторых, сегодня Е. Л. Лилеева праздновала свое 70-летие, не пойти было невозможно. В-третьих, так как я взялся писать заключение по МХАТу, надо было смотреть спектакли. Сегодня идет «На дне» Горького, мне казалось, что этого спектакля на мхатовской сцене я еще не видел.