Дневник

Гостиничная пожарная сигнализация все звонит и звонит.

Щурясь на солнечный свет из одинокого окошка, Мисти просит. «Стойте». Мисти говорит, мол, он не понимает. Она должна рисовать. Это все, что ей осталось.

Картина перед ней – квадратик неба, исполосованного белым и голубым, все незаконченное, но занимает весь лист бумаги. У стены возле двери выстроены другие картины, развернутые к стене лицевой стороной. У каждой на обороте карандашом проставлен номер. Девяносто восемь. На другой – девяносто девять.

Сигнализация все звонит и звонит.

– Мисти, – говорит Энджел. – Не знаю, что это за экспериментик, но с вас довольно, – он идет к чулану, вынимает халат и сандалии. Возвращается, и втыкает в них ее ноги, продолжая. – Должно уйти около двух минут, пока люди выяснят, что тревога ложная.

Энджел просовывает руку ей под мышки, и тянет Мисти на ноги. Складывает руку в кулак и стучит по гипсу, со словами:

– А это еще к чему?

Мисти спрашивает – зачем он здесь?

– Пилюля, которую вы мне дали, – рассказывает Энджел. – Вызвала у меня худшую мигрень за всю мою жизнь, – набрасывает ей на плечи халат и продолжает. – Я дал ее на анализ химику, – продевая в рукава халата ее натруженные руки, он рассказывает. – Уж не знаю, что у вас за врач, но в этих капсулах – порошок свинца с примесями мышьяка и ртути.

Токсичные компоненты масляных красок: «красный Ван Дейка», ферроцианид; «йодистый алый», ртутный йодид; «снежный белый», карбонат свинца; «кобальтовый фиолетовый», мышьяк – все эти прекрасные составляющие и оттенки, которые так ценят художники, но которые смертоносны. Мечта создать шедевр, которая сворачивает мозги, а потом убивает тебя.

Ее, Мисти Марию Уилмот, отравленную наркоманку, одержимую дьяволом, Карлом Юнгом и Станиславским, рисующую идеальные углы и линии.

Мисти говорит, мол, он не понимает. Мисти говорит – ее дочь, Тэбби. Тэбби погибла.

А Энджел замирает. Спрашивает, выгнув брови от удивления:

– Как?

Несколько дней назад, или – недель. Мисти не знает. Тэбби утонула.

– Вы уверены? – спрашивает он. – В газетах не писали.

Просто на заметку – Мисти ни в чем не уверена.

Энджел говорит:

– Воняет мочой.

Это катетер. Он выдернулся. За ними тянется след мочи, от мольберта, из комнаты, и по ковру в коридоре. Тянется след мочи и гипс.

– Готов поспорить, – заявляет Энджел. – Что вам и гипс-то на ноге не нужен, – говорит. – Помните кресло на рисунке, который вы мне продали?

Мисти отзывается:

– Ну.

Обхватив ее руками, он тянет Мисти сквозь дверной проем, на лестницу.

– Это кресло было выполнено краснодеревщиком Гершелем Бурке в 1879-м году, – говорит. – И направлено на остров Уэйтензи по заказу семьи Бартонов.

Ее гипс бьется о каждую ступеньку. Ребра болят из-за пальцев Энджела, которые сжимают слишком крепко, вгрызаются, ввинчиваются в ее подмышки, – а Мисти рассказывает ему:

– Один полицейский детектив, – говорит Мисти. – Сказал, что люди из какого-то экологического клуба жгут все дома, в которых Питер оставил надписи.

– Сожгли, – поправляет Энджел. – Мой в том числе. Ни одного не осталось.

Океаническое Объединение Борьбы за Свободу. Сокращенно – ООБЗС.

На руках Энджела остались кожаные шоферские перчатки, он тащит ее по очередному лестничному пролету, со словами:

– Вы же видите, это значит – творится что-то сверхъестественное, верно?

Сначала Энджел Делапорт заявляет, мол, невозможно, что она может так хорошо рисовать. Теперь, значит, какой-то злой дух использует ее, как человека-планшетку для спиритизма. Ее, значит, хватает только на роль демонической чертежной принадлежности.

Мисти говорит:

– Я так и думала.

О, Мисти-то видит, что творится.

Мисти требует:

– Стой, – говорит. – А ты что здесь делаешь?

Почему, с самого начала всего этого, он был ее другом? Что же такое заставляет Энджела Делапорта донимать ее? Пока Питер не испортил его кухню, пока Мисти не сдала ему дом, – они были незнакомы. А теперь он врубает пожарную сигнализацию и тащит ее по лестнице. Ее, с мертвым ребенком и мужем в коме.

Ее плечи изворачиваются. Локти вздергиваются, ударяя его в лицо, шлепая в несуществующие брови. Чтобы он отпустил ее. Чтобы оставил ее в покое. Мисти говорит:

– Хватит уже.

Тут, на лестнице, стихает пожарная сигнализация. Тихо. Звенит еще только в ушах.

Из коридоров каждого этажа слышны голоса. Голос на чердаке сообщает:

– Мисти исчезла. В комнате ее нет.

Доктор Туше.

Прежде, чем спуститься хоть на ступеньку, Мисти машет кулаками на Энджела. Мисти шепчет:

– Скажи мне.

Осев на лестницу, шепчет:

– Какого хуя ты со мной носишься?

21 августа …С половиной

ВСЕ, ЧТО в Питере любила Мисти, Энджел полюбил первым. На худфаке Питер был с Энджелом, пока не появилась Мисти. Они распланировали все будущее. Не художниками, но актерами. Заработают ли они денег – не важно, сказал ему Питер. Сказал Энджелу Делапорту. Кто-то из Питерова поколения возьмет в жены женщину, которая сделает семью Уилмотов и всех его земляков такими богатыми, что никому из них не придется работать. Он никогда не вдавался в подробности этой системы.

Ты не вдавался.