Дневник

4 фев. (Дискуссия в «Вопр <осах > лит< ерату > ры» о Катаеве. — М. М.) Статья Сарнова^[11] самая неверная. <…> Сарнов очень узко прочел Катаева и предубежденно: он верно строит критическую модель «Святого колодца» (но уже не понял «Травы забвения»), но выводы из нее делает неверные и поверхностные. Он буквалист и часто даже не понимает сложных тропов: просто не умеет их прочесть. И у него нет того хоботка, которым берут с цветка мед. Он прозаичен по самому складу своего мышления. Долгие упражнения в жанре пародии его испортили: ему как в старом анекдоте кажется, что у бабы только «сверху зап …. овано»: а требование в наше время от художника (дважды повторенное в качестве главного вывода статьи) гармоничности души могло бы показаться наивностью, но это еще хуже. Если литературный кумир Сарнова Маршак <…>.

7 фев. <…> Не дозвонился до Л. Я. Гинзбург. <…>

8 фев. <…> Вечером принимал ванну и т. п.

Вчера вечером по просьбе Эммы прочитал пьесу Горького «Последние». Как она удивительно связывается с нашими днями. <…>

9 фев. <…> Условился с Л. Я. Гинзбу рг встр етиться 14-го. Она уже читает корректуру Мандельштама.^[12] <…>

12 фев. Закончил, переписал и еще раз переклеил статью о повестях Катаева и критике Сарнова. Написал ее искренне, но не могу окончательно решить: стоит ли ее печатать. Сарнов мне не близкий друг, но перспектива испортить отношения с человеком, в общем балансе скорее симпатичным, мне не мила.^[13] П олучилось приблизительно пол-листа, немного больше, чем просила Кацева.^[14] <…>

А вообще-то я сам себе малость надоел. Что-то хочется изменить — в себе или рядом с собой…

Довольно тепло.

15 фев. <…> Визы на книгу Мандельштама уже все получены, в последний момент вставили еще три стихотворения, Л. Я. читает корректуру и скоро она пойдет в производство.

16 фев. <…> Уже вышел 3-й том собрания Стивенсона. Перелистал и немного почитал. Какой это чудесный писатель. Впервые я его узнал в Озябликове^[15] летом 1923 года, м. б. в самое лучшее лето моей жизни.

22 фев. <…> Рассказы о новой группе неославянофильского направления: критики Палиевский, Кожинов, какие-то кинорежиссеры и поэты.^[16]

24 фев. Пишу в снятой мной комнате на Аэропортовской (дом 16 кв. 135). Переехал вчера вечером. Комната светлая, удобная, с большим окном на Красноармейскую улицу, на 9-м этаже. <…>

В № 2 В <опросов> Л< итературы > очень интересны дневники Кафки — замечательный человеческий документ.^[17]

26 фев. <…> Д. Самойлов считает, что сейчас общественное мнение растекается по пяти руслам: «русситы», т. е. националисты типа Солоухина^[18], либералы всех оттенков, «сталинисты» вроде Ф. Чуева^[19], нигилисты «крайние» — молодежь вроде А. Гинзбурга и Галанскова и добропорядочные ортодоксы. Это разумеется условно, но доля истины в этом есть.

Рассказ Самойлова о том, как недавно к нему пришел в Лен-де в номер И. Бродский и читал стихи, которые ему не понравились. Они были <…> совершенно неконтактны.

29 фев. <…> М. Алексеев, ставший лидером сталинистов вместо Кочетова, выдвинул кандидатуру Стаднюка.^[20] Его не утвердили. Тогда А-в выдвинул себя, а С-ка замом. <…>

1 марта. <…> Бросил все и лежу на кровати и читаю. Собственно, это всегда в жизни у меня самые счастливые минуты — когда читаю хорошую книгу в первый раз. Что с этим может сравниться? Ничто! 21

2 марта. <…> Журнал «Москва» отдают явным сталинистам.

6 марта. Вчера в ЦДЛ встретил Юру Домбровского^[22] с молодой женой. <…>

9 марта. <…> Сменил ленту — но новая оказалась слишком жирной. Придется все время чистить шрифт. Но старая была уж слишком избита …

10 марта. <…> После выступления Шолохова на съезде писателей^[23] почтовое отделение в Вешенской было завалено посылками в его адрес с томами его сочинений, которые отсылали ему. Дали указание, подобные посылки задерживать в Ростове, но и там образовались залежи. По особому секретному циркуляру, эти посылки стали вскрывать и книги передавать в библиотеки.

15 марта. <…> Читаю рукопись А. Марченко «Мои показания».^[24] Не очень нравится. Автор наивен, не слишком умен, преувеличивает «ужасы». Будто бы его снова арестовали. Но это еще нужно проверить.

17 марта. <…> Слух, что исключают из партии Карякина за выступление на вечере памяти Платонова в ЦДЛ. Будто бы в ССП была какая-то встреча писателей с цензорами. На том собрании прозаиков, откуда я ушел, оказывается, снова пламенно выступал Лева Копелев в своем обычном духе. Пожалуй, стоило послушать.

Читаю Марченко. О Владимирской тюрьме интереснее, чем вначале о лагерях. Прочитал уже две трети.

(Записывает услышанное по радио: о передвижении наших войск в Германии в сторону «Ч. Словакии». — М. М.). Это вряд ли вероятно: сейчас повторение 56-го года вряд ли возможно.

25 марта. Это сильнее и умнее, чем Марченко, с фактами и фамилиями.^[25]