Дневник

— Вы опять ходите грязными сапогами по бриллиантам! и прочее.

Немиров не нашел ничего лучшего, как велел Оле преподнести Леонидову его (Немировича) книгу. Леонидов от этого впал в совершенное бешенство.

7 октября.

Вчера приехали: Яков Л., Дунаевский Исаак, еще какой-то приятель его (опять — Туллер?).

Либретто «Рашели» им чрезвычайно понравилось. Дунаевский, вообще экспансивная натура, зажегся, играл, импровизировал польку, взяв за основу несколько тактов, которые М. А. выдумал в шутку, сочиняя слова польки. Дунаевский возбужденно говорил:

— Тут надо будет брать у Бизе, у Пуччини! Что-нибудь такое страстное, эмоциональное! Вот послушайте, это ария Рашели!

Тут же начинал делать парафразы из упомянутых композиторов, блестел глазами, вертелся, как вьюн, подпрыгивал на табуретке.

Рассказал — очень умело — несколько остроумных анекдотов. Объяснялся М. А. в любви. Словом, стояло полное веселье. Как вдруг Яков сказал мне отдельно, что Самосуд заявил:

— Булгаков поднял вещь до трагедии, ему нужен другой композитор!

Ну и предатель этот Самосуд. Продаст человека ни за грош. Это ему нипочем.

8 октября.

Дунаевский прислал громадную корзину цветов мне.

Сережка отколол такой номер. Был в Ржевском, там говорили о пьесе Толстого. Сергей сказал с видом знатока:

— Такая дрянь!..

Усовещивали его долго дома с М. А.

Вечером — Николай Робертович, Вильямсы, Марика.

Сейчас проходит конкурс дирижеров. Мелик нервничает. По общему мнению всех слышавших его выступление — его забили. Говорят: да, как оперный дирижер он хорош. Но для концертов...

Самосуд твердо решил отстранить Дунаевского от оперы, а взять для «Рашели» Кабалевского. М. А. говорит ему:

— Интересно знать, как же дирекция будет смотреть в глаза Дунаевскому?

Тому — хоть бы что. Посмотрел на М. А., как на наивного ребенка.

Третий день подряд обедали в Клубе писателей — тихо, кормят хорошо.

Вчера М. А., чтобы показать мне игру знаменитого маркера Березина (Бейлиса), играл с ним в американку. Тому, видимо, нравится М. А., и поэтому он играл, затягивая игру, хотя мог бы ее закончить в две минуты. Что он и сделал после просьбы М. А. — он просто не дал ему положить ни одного шара. Тихий, вежливый человек, с очень грустными глазами.

Вечером — одни дома.

9 октября.

Сегодня утром условилась с Анусей встретиться в дирекции Большого. Пока ее ждала, подсел Самосуд, разговор был о «Рашели». Он стоит на своем: только Кабалевский может сделать эту музыку.

Потом пришла Ануся, вышли, встретили на Лубянской площади Николая Эрдмана, купили вина, сыр, шоколад и пошли к Вильямсам. Пришел домой Петя. Николай прочитал начало своей комедии. Он читает очень своеобразно, очень хорошо. Потом он проводил меня домой.

Сейчас к нам придут Файки и Волькенштейн играть в винт с М. А.

10 октября.

Они пришли и играли часов до трех. А потом начались разговоры:

— Зачем вы повесили на стены все эти статьи: «Ударим по булгаковщине» или «Положить конец „Дням Турбиных”»..?

Разговор, естественно, пошел по линии литературной жизни М. А.

Ушли они в половине пятого, мы еще просидели вдвоем до половины шестого.

У М. А. мрачное состояние.

13 октября.

Вчера попросился придти Дмитриев с Мариной. Кроме того, были Ермолинский и мой Женичка. М. А. по их просьбе читал роман — три первые главы.

Сегодня М. А. диктовал мне либретто шуточного заседания — это он выдумал для приветствия МХАТу от Большого. Это будет в конце месяца.

Днем М. А. заходил в кафе, видел там Афиногенова, который взывал — «родной мой!» и тащил его к себе на дачу. Но М. А. отказался — занят.

14 октября.

Только что вернулись от Леонтьевых. Милый вечер, если бы не вопрос о Дунаевском.

М. А. рассказывал содержание «Рашели». Мелику понравилось очень. Хотя тут же возник вопрос — как же показывать в опере кюре! Но если заменять его кем-нибудь другим — все пропадет. Будет нехудожественно, а сейчас так хорошо.

Дунаевский играл свои вальсы и песенки. Весело ужинали.

15 октября.

Возобновление «Фауста». Маргарита — Жуковская, Фауст — Лемешев, Мефистофель — Пирогов. Декорации — такие, как помню в детстве были в Рижском оперном немецком театре, очень наивные. Но мне это нравится.

Возвращались — под проливным дождем — в машине Якова Л. — вместе с ним.

16 октября.

Начинается метель, но тут же превращается снег в слякотную грязь.

М. А. поехал играть в винт к Федоровым.

17 октября.

Неожиданно вчера вечером ко мне приехали сначала Ануся, потом и Петя. Во время ужина позвонил Женичка мой и сообщил, что умерла Блюменталь-Тамарина.

Сегодня днем звонил режиссер областного ТЮЗа Половцев с вопросом, не может ли М. А. дать детский вариант «Дон-Кихота» для их театра.

18 октября.

Вчера вечером пришли: Мелики, Ермолинские и Федоровы — послушать «Дон-Кихота».

Поздравляли Мелика, он получил вторую премию, так же как и Рахлин. Первую получил Мравинский. Мелик принес шампанское.

Сегодня дурнейшее настроение, возня с Сережкой, который томится по выходным дням, и дурная погода.