Дневник А.С. Суворина

Я думаю, что Матросов это сочинил и велел перепечатать страницу для иногородних подписчиков, так как петербургским книжка уже разослана. Шубинский пишет, что это значит быть цензурнее цензуры. По-моему, это значит, быть только выше цензуры, которая всегда формальна и часто нелепа. Выходки такого рода мне всегда возмутительны, тем более, что они преувеличиваются лицемерным отстаиванием православия. По моему, угрорусс не мог сказать этой фразы, если он мог знать, что такое «догмат». Всемогуществу божию все возможно. Вот, как он мог сказать. Во всяком случае, такие «бытовые» подробности не для читателей, среди которых множество таких, которые искренне веруют и осудят редакцию за пропуск такой «бытовой» подробности.

* * *

Я совсем зарываюсь в книги. Накупил много книг из библ. кн, Воронцова, я думаю, больше, чем на тысячу руб. Целые вечера сижу за антикварными каталогами и выбираю книги. Любезная страсть! Надо иметь какую нибудь страсть, а это — самая невинная и милая. Книгу я любил всегда, всегда ее собирал, даже тогда, когда получал, будучи уездным учителем, 14 р. 59 к, в месяц. В 20 лет у меня уже была библиотека, и любимыми моими лавками были лавки под Сухаревкой и на толкучке в Петербурге.

* * *

В какой раз возникает у нас вопрос о покупке имения? Вероятно, в сотый, и ничего не сделали. Упустили имение гр. Бобринской прекрасное во всех отношениях, по моей глупости, или, вернее, потому что большие цены меня всегда ужасали. А цена была 150 тыс., но, как оказалось, цена сходная. Упустил я также место, рядом со мною, оно продавалось за 120 тыс., и владелец не брал и построил дом и загородил мой дом от солнца. Постройки и приобретения мне никогда не удавались Что я покупал, покупал всегда дорого.

18 июня.

Франценсбад. Я недели три уже заграницей. Был в Берлине, Дрездене, Лейпциге, рассматривал антикварные каталоги, покупал книги, шлялся по улицам и, наконец, прибыл в это дамское место. Тут В. А. Крылов., В. И. Немирович. Рядом со мной в Villa Imperiale живет И. Н. Потапенко. У него две необыкновенные дочери. Одна 11 лет, другая 7. Первая готовится быть танцовщицей, вторая интересный ребенок, говорящий о ненависти к людям, любящий животных. Вчера она болтала так мило и хорошо, что если б фельетоны Потапенки были так же интересны, то ничего лучшего и не надо бы.

* * *

Театр сняли мы опять у Апраксина, и, конечно, опять будет убыток, опять будет бестолочь и вздор. У меня не хватило характера отказаться от театра, я выжидал, авось гр. Апраксин не отдаст, и дело само собой, устроится к моему благополучию. Но сам я поехал к гр. Апраксину и в ¹/₄ часа кончил с ним принципиально. У нас — ни пьес, ни труппы, ни режиссера. Ничего, кроме декораций, которые, однако, потребуется перерисовать, так как сцена Малого театра ниже, чем Панаевского.

27 июня.

История с фельетоном Амфитеатрова о г. Зеленке, которого сестра г-жа Петрова, находится в дружбе с Горемыкиным, Ив. Лог., мин. внутр. дел. Горемыкин призывал А. П. Коломнина и говорил ему целую нотацию. Резюме этих нотаций в письме Ал. П-ча от 17-го июня. Не допускают тени независимости! Говорили, что мин. иностр. дел Муравьев затеял это дело, чтоб населить Горемыкину и даже свергнуть его с престола министра, чтоб самому на оный взойти. Министерские проекты очень приятны, давая возможность распоряжаться районами по произволу. Я всегда думал: «Не тронь, … оно не завоняет». Но Леля думал иначе и написал фельетон. Можно подкапываться под трон государя, но отнюдь не под трон министра, который имеет полную возможность вас устранить за какой нибудь ничтожный пустяк. И это называется прессой? Холопы холопов поедают, и это очень естественно и удивляться тут нечему! Это говорит мне правдивый внутренний голос. Кратковременное пребывание заграницей отрезвляет от русского холопства, во приедешь назад, и эти русские сети охватывают тебя плотно и становишься бессильной и жалкой рыбой.

3 июля.