Дневник А.С. Суворина

Савина приезжала с адресом Варламову. Я передал ей набросок адреса Всеволожскому. Она меня просила об этом. Но справиться с этим мудрено. Она — умная и приятная женщина. Говорила, что вел. князь был у Молчанова (больного) и просил меня не ставить «Контрабандистов» 1-го, когда спектакль в пользу Театрального общества.

24 декабря.

Всю ночь не спал и в 10 час. был у Буренина. Запрещение «Сев. Курьера» мучит меня. Какая правительственная глупость! Три министра и синод, прокурор, говорят, за завтраком решили это. Покойно и приятно! А что за дело до того, что это подарок к празднику для многих бедных писателей, наборщиков, рабочих и т. д. Именно каторга это журнальное дело. Буренин вечером говорил, что Яворская плачет, отказывается от бенефиса и хочет играть. Я прошу у Витте позволения говорить с ним. Буду говорить о Яворской. Мне ее жаль. Бороться с тем, кого преследуют — свинство. Она подозревает Батаева: он писал донесение о скандале по поручению Зволянского. В наш театр забрался Ратаев с «Дон-Жуаном Австрийским». Плющевский пристегнул их к нам. Когда мы с Ал. Пет. Коломниным и Холевой делали дело, все было прекрасно, ни в каких ходатайствах мы не нуждались. А с тайными советниками пошло все навыворот. Каждой шалости придавалось значение, как благоволение чиновников. Чорт знает, что!

1901 год

28 января.

На прощальном бенефисе Леньяни («Камарго») виделся с А. К. Пузыревским. Говорили в антракте с полчаса о Царстве Польском. Умный человек. 11 милл. поляков нельзя обратить в русских, но можно требовать от них, чтоб они признавали госуд. власть России… Поляки стремятся изучить свою этнографию, чтоб сохраниться поляками… Радикальная партия готова действовать, но она бессильна… Совет социалистов. Он сперва существовал на международной почве. Теперь на национальной, желая устроить польских рабочих наилучшим образом…

В Польше до 1 ¹/₂ мил. безземельных крестьян… Кн. Имеретинский хотел воспользоваться майоратами, созданными для русских целей, но им совсем не отвечающим… Надо, чтоб казна их выкупила, разбила на участки и отдала крестьянам… Вопрос о сервитутах также важен… Польша хорошая школа для русских, ибо поляки замечают каждую ошибку и при каждом случае стараются делать затруднения. Напр. для приезда государя — арка. С какою буквою — «Н». или «М». (по польски Миколай)… Из галицийской печати проникает контрабандою масса листков, печатанных на тончайшей бумаге. Австрия этому покровительствует… Литва не стесняется говорить даже такие вещи, что к государыне надо бы прикомандировать двух-трех гренадеров, как делала Екатерина II, и тогда она родила бы наследника очень скоро. О Куропаткине говорит, как о человеке, который действует бессистемно, подняв множество вопросов и ни одного не решив.

* * *

Мои заметки носят характер случайный. Вносится часто то, что не стоит, и пропускается то, что записать следовало бы. Я не записал, что 1-го янв. дал «Контрабандистов», что ездил к Сипягину, который обошелся со мной довольно сердито за то, что я посмел передать полиции его же мнение, чтоб она не особенно усердствовала в театре. Он был недоволен, что я никого не уведомил, что даю «Контрабандистов», ни даже полицию, которая приготовилась «спасать отечество от революции». Оказалось, что и спасать не от чего было. Студенты не приходили, а полиция дежурила в Малом театре, ожидая манифестантов и революционеров.

9 февраля.

В Народном Доме Николая II царь, после репетиции пьесы о Петре Великом, подал руку автору В. А. Крылову, сказав:

— «Мне ваша пьеса очень нравится. Я нахожу ее даже полезной. Это ваша первая пьеса?»

— «Ваше в-ство, я сорок лет пишу для сцены», — отвечал обиженный Крылов.

Рассказывал Шубинский, а ему Крылов, просивший мне об этом «это ваша первая пьеса?» не рассказывать, боясь насмешек. Чтож тут удивительного, что царю неизвестны пьесы Крылова и, очевидно, даже самое имя его?

* * *

Буренинское подражание Пушкину:

Дорошевич.

Тень Ваньки Каина меня усыновила
И Кабакевичем из гроба нарекла,
Вокруг меня толстосумых разорила
И Савву М. венком лавровым оплела.

И т. д.

14 февраля.

Сегодня в Боголепова стрелял мещанин Карпович, бывший студент Моск. ун. Рана в шею. Собрали сведения, набрали, готовились написали статью. Ничего не надо! «По приказанию мин. внутр. дел, глав. упр. уведомило, что никаких подробностей печатать не надо, а следует только перепечатать обязательно присланное им известие в пять строк». Храни бог, убьют государя — то министр распорядится также. Le roi est mort, vive le roi. Какие глупцы сидят на министерских местах. Вот набранная заметка, которая не могла быть напечатана: