Дневник ангела-хранителя

— Ты не можешь позволить себе чувство вины, сомнения или страха, любые другие служащие преградой чувства, которые испытывала, будучи человеком. Ты — ангел. За тобой — Бог, перед тобой — Небеса.

— Ты все время продолжаешь это говорить.

Из-за холмов пробивался рассвет. Остальные ангелы, посмотрев на него, начали исчезать в розовом небе.

— Худшее позади, — сказала Нан. — Ступай найди Марго. Я скоро снова навещу тебя. — Она повернулась к холмам.

— Подожди, — произнесла я.

Нан обернулась.

— Я влюблена в Тоби, — призналась я. — И если не найду способа изменить ход событий, то никогда его больше не увижу. Пожалуйста, помоги мне, Нан. — Теперь я умоляла. Отчаянно.

— Прости, Рут. Но все так, как я тебе сказала. У тебя уже была одна жизнь, в которой ты могла принимать решения. Эта жизнь заключается не в том, чтобы их переделать. Она заключается в том, чтобы помогать Марго принимать решения.

— Вот как?! — завопила я. — Я получила только один шанс? Я думала, Богу очень нравятся вторые шансы!

Но Нан уже исчезла, я была одна посреди шоссе 76, глядя в Небеса в поисках Бога.

— Так Ты любишь меня, да? — заорала я. — Так Ты показываешь свою любовь?

Ничего, кроме внезапного, медленно падающего дождя, звука ветра, походящего на «тш-ш-ш».

17. Семя

Вскоре я добралась до Лас-Вегаса. Гайя попыталась рассказать мне о деталях свадебной церемонии, но я — довольно ворчливо, надо признаться, — велела ей не беспокоиться. Я четко помнила детали. Сломанная вывеска часовни вспыхивала разбитым сердцем, как дурное предзнаменование. Вульгарные пластмассовые цветы и музыка, наподобие той, что несется из электронного органа в вестибюле, фальшивый локон регистраторши, колеблющийся в потоке воздуха кондиционера, как крыло мертвой птицы, Тоби, хихикающий во время произнесения клятв. То, как я поколебалась, говоря «да». Вместо этого мне хотелось спросить: на что похож брак, как ты можешь узнать, правильного выбрала человека или нет? Каково это, чувствовать себя искренне влюбленной, вместо того чтобы, как бывало со мной много раз, оказаться по шею в глубоко укоренившейся необходимости слышать, что я никудышная. И я вспомнила, что, может, то было не самым лучшим временем для подобных дискуссий. Может, я должна была ограничиться простым «да» и мы жили бы долго и счастливо.

Конечно.

Медовый месяц начался неделей позже. Пустив в ход все свои сбережения, они купили два билета до Ньюкасл-апон-Тайн на северо-востоке Англии. Марго ринулась через маленький терминал, таща за собой Тоби, ей не терпелось впервые за три года увидеть Грэма.

Они подошли к входным дверям, но Грэма нигде не было видно.

— Ты не думаешь, что он мог забыть? — спросил Тоби. — Может, мы просто должны добраться на такси.

— Нет, он не забыл, — тревожно окинув взглядом аэропорт, покачала головой Марго. — У него все-таки не пятьдесят дочерей.

Тоби кивнул и сел на чемодан.

Увидев в тени человека, появившегося в дальнем конце терминала, я наклонилась к Марго и с болью сказала:

— Он здесь.

Марго повернула голову и посмотрела прямо на человека в дверях.

— Это он? — проследив за ее взглядом, спросил Тоби.

— Нет. Этот парень слишком худой. И он идет с палкой. Папа уже бежал бы сюда.

Человек постоял мгновение, наблюдая за Марго. Потом очень медленно выскользнул из тени и с каждым запинающимся шагом начал все более походить на очень осунувшегося, очень постаревшего Грэма.

Мгновение Марго старалась связать образ мужчины, медленно идущего к ней, с мысленным портретом папы. Я помнила этот момент с такой болезненной ясностью, что у меня едва хватало сил за всем этим наблюдать. Марго столкнулась с рядом пугающих перемен: брюхо Санта-Клауса, широкие плечи и толстые руки мясника за время ее отсутствия исчезли; казалось, Грэм только что преодолел пустыню Сахара. Густые буйные волосы превратились в пригоршню чахлой травы, круглые румяные щеки запали так, что торчали скулы, а в глазах — и это было самым шокирующим — не осталось никакого задора.

— Папа? — все еще не двигаясь с места, прошептала Марго.

Тоби распознал панику в ее голосе. Он перевел взгляд с Марго на человека, шаркающего к ним, протянув руки, и шагнул вперед.

— Вы, я полагаю, Грэм? — бодро спросил Тоби, потянувшись к безвольной руке Грэма и ухитрившись поймать ее как раз в тот миг, когда тот оступился и угодил в объятия Тоби.

Марго поднесла ладони к лицу.

«Теперь спокойнее, — сказала я ей. — Возьми себя в руки, милая. Последнее, что сейчас нужно папе, — это чтобы ты начала заливаться слезами».

Да, то были храбрые слова, потому что я тоже пришла в ужас при виде его. Не из-за физической формы Грэма, а из-за его ауры: свет вокруг его сердца расщепился на десятки прядей, которые опадали и слабо пульсировали, как маленькие кровотечения из открытой раны. Над головой Грэма энергичный фейерверк его ума и созидательности превратился во влажные фитили, медленно наклоняющиеся, словно в тумане.