ДНЕВНИК БЕЛОЙ ОРХИДЕИ (Хроники рода Забини) (СИ)

– Твой мерзкий сарказм неуместен, Малфой. В тот момент, когда я жестоко страдаю, ты мог хотя бы ради приличия сделать сочувствующую физиономию, мне было бы приятно, – удаляя очередной засос на шее, капризно произнес итальянец.

– Твои страдания доставляют мне извращенное садистское удовольствие, – засмеялся Драко, но в тот же миг в него полетела пудреница с туалетного столика.

– Заткнись, stronzo (мудак ит.), – усмехнулся Блейз.

Стоит отметить, что подобная манера общения двух слизеринцев была в порядке вещей, оба работали в жанре легкого подъеба и взаимные приколы являлись нормой - никто из парней на них не обижался. С чувством юмора у мальчиков все было в порядке, и они часто оттачивали свои колкости друг на друге. Но не приведи Мерлин кому-либо еще попасть под перекрестный огонь слизеринских юмористов – изысканно-циничный Малфой и шокирующе-пошлый Забини могли довести до истерики кого угодно.

– Ну, как я выгляжу? – обращаясь к зеркалу, поинтересовался красавчик-итальянец, придирчиво рассматривая свое отражение.

– Божественно, милый. Ты как всегда прекрасен. Ты само совершенство, – чувственным голосом отозвалось восторженное зеркало.

– Лживая стекляшка, – самодовольно улыбаясь, гнусаво произнес Забини. – То же самое ты говорило Малфою два дня назад, я все слышал.

Зеркало, уличенное в неуемной лести, предпочло промолчать, но итальянец больше не нуждался в комплиментах волшебного куска стекла. Убрав с тела все следы ночной оргии, Забини с легкой улыбкой рассматривал свое отражение, любуясь тем, что видел.

- Мда, красота - страшная сила, особенно в сочетании с хитрой жопой, - ухмыляясь, констатировал Забини и потянулся за пачкой ментоловых сигарет.

Он действительно был невероятно красив, и хотя все волшебные зеркала безбожно врали и льстили своим владельцам, комплименты в адрес Блейза всегда были правдой. Шестнадцатилетний потомственный итальянский аристократ, единственный прямой наследник могущественного флорентийского рода, владеющего землями, имениями и миллионными капиталами не только во Флоренции, но и по всей Италии, Забини обладал поразительной внешностью, доставшейся ему от красавицы–матери. И хотя все те, кто лично знал Франческу, блистательную двадцатидевятилетнюю женщину, признавали, что сын лишь ее тусклое отражение, молодой человек поражал и пленял своей красотой. Многие безумно влюблялись в него с первого взгляда. Его боготворили, им восхищались и восторгались, ему посвящали стихи и назначали свидания, но ни одна девушка пока не смогла тронуть сердце высокомерного красавца–аристократа. Его презирали и ненавидели так же страстно, как и любили – за сволочизм и гнусные поступки, за надменность, чопорность, спесивость, капризность, избалованность, самовлюбленность, за умение плести интриги и собирать пикантные сплетни, за тонкий ум и богатство. Итальянцу завидовали все, ему безбожно льстили даже преподаватели Хогвартса, многие пытались добиться его дружбы. Не было такого человека, хоть в чем–то не завидовавшего этому баловню судьбы, которого природа от рождения щедро одарила всем. Сексуальность Блейза Забини не просто обращала на себя внимание всех, и женщин, и мужчин, она колотила по нервам. В плавных и грациозных движениях этого итальянского мальчишки просматривался еле сдерживаемый южный темперамент, готовый вырваться на волю в любой момент. В том, как он мог смотреть из–под длинных, густых ресниц, как с кошачьей грацией устраивался поудобнее в кресле, как потягивался за столом, прогибаясь в пояснице, настолько явно проглядывалась жадность к телесным играм и любопытствующая ненасытность, что очень многим хотелось тут же скрутить его горячее, сексуальное тело и заставить его биться в жарком ознобе оргазма.

Забини был синеглазым шатеном, и, будучи поразительно похожим на свою мать, имел утонченные, женственные черты лица. Особое внимание привлекали его яркие, очень чувственные губы, красиво очерченные и пухлые, будто бы созданные для поцелуев, они буквально сводили девушек с ума. Еще одним украшением его внешности являлись выразительные глаза с длинными пушистыми ресницами, которым могла бы позавидовать любая красотка. Его чувственный взгляд увлекал, притягивал, манил, обольщал и обещал запретное наслаждение. В довершение ко всему над губой у красавчика–итальянца была небольшая родинка, «блядская мушка», как называл ее Драко Малфой, которая накладывала на ангельское личико Забини следы многовекового порока.