Дневник безумного старика

– Вчера вечером никаких препятствий не было, но сегодня обязательно мы где-нибудь застрянем из-за демонстрации, которая пойдет от американского посольства и парламента к Намбэйдай[11]. Поэтому лучше выехать пораньше.

Мы были вынуждены отправиться в час. Сегодня мы были втроем, Дзёкити с нами не пошел.

К счастью, доехали без происшествий.

Когда вошли в театр, «Акутаро»в исполнении Дансиро Третьего еще не окончился. Мы не стали этого смотреть и пошли в буфет. Все взяли что-то пить, и я заказал было себе мороженого, но жена меня остановила. В «Кавасё» Кохару играл Тоссё, Дзихэй – Данко, Магоэмон – Энносукэ, жену О-Сё – Содзюро, Тахэй – Данносукэ. Я вспомнил, как давным-давно в Новом театре видел эту пьесу в исполнении Гандзиро Первого. Тогда Магоэмон был Дансиро Второй, отец нынешнего Энносукэ, а Кохару – Байко Шестой. Надо признать, что Данко в роли Дзихэй показал максимум своих возможностей, но очень уж он старался, поэтому был слишком напряжен и суховат. Впрочем, это закономерно: в таком молодом возрасте играть такую большую роль. При его стараниях можно надеяться, что со временем он достигнет совершенства. Я думаю, что ему бы больше удались большие роли в пьесах из жизни Эдо, а не Осака[13]. Тоссё и сегодня был красив, но, на мой взгляд, в Агэмаки он был лучше. Потом в программе был «Гондза и Сукэдзю», но мы этого смотреть не стали и ушли.

– Коли мы в этих краях, может быть, заглянем в Исэтан[15]? – предложил я, предполагая, что жена будет против. И точно, она возразила:

– Тебе мало кондиционированного воздуха? Жарко, поедем лучше домой.

Я, указывая на наконечник моей трости из «змеиного дерева»[16], сказал:

– Видишь, совсем стерся. Почему-то наконечники быстро выходят из строя, за два-три года обязательно изнашиваются. Может быть, там что-нибудь найдем.

В действительности у меня была другая мысль, но я ее не высказал.

– Номура-сан, как там с демонстрацией? Мы сможем возвратиться домой?

– Думаю, что сможем.

Как объяснил шофер, на сегодня была назначена демонстрация Национальной ассоциации студентов против правительства. В два часа они должны собраться в парке Хибия и направиться к парламенту и Главному полицейскому управлению; нам нужно постараться их объехать.

Мужской отдел на третьем этаже, но, к сожалению, ни одна трость мне не понравилась. По пути мы заглянули в женский отдел на втором этаже. Была распродажа по случаю праздника Бон[17], и была толпа. Там была выставка Summer Italian fashion[18], и продавалось множество образцов знаменитых итальянских модельеров. Сацуко то и дело восклицала: «Какая прелесть!» и уйти никак не могла. Я купил ей шелковый шарф от Кардена. Три тысячи иен.

– Мне очень нравится, но так дорого, что я и заикнуться не смею, – щебетала Сацуко перед сумочкой из бежевой замши, кажется, австрийской, с застежкой из искусственного сапфира. Двадцать с чем-то тысяч иен.

– Об этом уже проси Дзёкити.

– Бесполезно, он так скуп.

Жена моя за это время не произнесла ни слова.

– Уже пять часов. Не поехать ли нам на Гиндза? Поужинаем там и поедем домой, – обратился я к ней.

– Куда именно?

– Поедем в «Хамасаку». Мне давно хочется поесть морских угрей.

Я попросил Сацуко позвонить в ресторан «Хамасаку» и заказать три или четыре места у стойки на шесть часов. Я велел позвонить Дзёкити и сказать, что, если он может, пусть придет туда. Номура сказал:

– Демонстрация будет продолжаться до глубокой ночи, они должны идти от Касумигасэки, часов в десять прийти на Гиндза и после этого разойтись. Если мы сейчас поедем на Гиндза, возвращаться оттуда будем около восьми. Сейчас нам лучше сделать небольшой крюк, поехать через Итигая Мицукэ, Кудан, Яэсу, тогда мы с демонстрацией не столкнемся.

18 июня.

Продолжаю вчерашнее. Как и рассчитывали, в «Хамасаку» прибыли в шесть часов. Дзёкити уже был там. Расселись в таком порядке: жена, я, Сацуко, Дзёкити. Он с Сацуко заказали пиво, а мы с женой – зеленый чай. На закуску мы с женой взяли «водопад» из соевого творога[19], Дзёкити – соевые бобы, а Сацуко – бурые водоросли. Кроме соевого творога мне захотелось китового мяса с приправой из соевых бобов. Для жены и Дзёкити заказали сасими[20] из окуня, а мне и Сацуко из угрей со сливовым соусом. Потом взяли жареную рыбу: угрей мне, а остальным – форель; грибной суп и жареные баклажаны с приправой из бобов.

– Чего бы еще поесть? – сказал я.

– Ты не шутишь? Разве этого недостаточно?

– Не то чтобы недостаточно, но когда прихожу сюда, с удовольствием ем кансайские блюда[21].

– Есть окунь ямадай с солью, – посоветовал Дзёкити.

– Папа, не хотите ли этого? – сказала Сацуко.

Ее тарелка с угрем была почти совсем нетронутой, она съела только один или два маленьких кусочка, а остальное хотела передать мне, Я на это и рассчитывал, когда предлагал пойти в ресторан.

– Как же быть? Я уже кончил свою порцию, и блюдце с соусом унесли.

– Возьмите мое, – и Сацуко вместе с угрем подвинула мне свое блюдце со сливовым соусом. – Или, может быть, попросить другое?

– Не стоит, и так сойдет.