Дневник безумной невесты

Мистер Сполдинг в восторге. Барри чуть удар не хватил. Мы со Стивеном разорились и отметили это событие в ресторане. Кто же знал, что отказ Мюррея Коулмана обернется улыбкой фортуны?

12 февраля

Безнадежно. Нет ни одной веской причины, мешающей мне надеть мамино платье. Оно в отличном состоянии и сидит идеально. Как перчатка. Огромная перчатка из латекса, которая мокнет в тазу для мытья посуды. Но разве могу я сказать об этом маме, которая хранила это уродство специально для меня?

13 февраля

Мы со Стивеном ездили за город на беседу к преподобному Мак-Кензи. Всю дорогу туда Стив ворчал.

Стивен. Не могу поверить, что мы позволим ему наставлять нас, не говоря уж о венчании. Если спросит о сексуальной жизни, молчи. Будет допытываться — отвечай общими фразами. Ни за что не вдавайся в детали.

Я. Может, успокоишься? Не верю, что он так плох. Твоя мать его обожает.

Стивен. Вот увидишь! Тогда убедишься, что я говорил тебе чистую правду.

Я. Он забывчив? Груб? Сквернословит?

Стивен. Нет. Тут что-то более тонкое. У него плохая энергетика.

Плохая энергетика? Но он же священник, а не ростовщик. Смешно. Уверена, это все отзвуки бесконечных проповедей об искупительных жертвах и стыде. Лишь бы у отца Мак-Кензи не было мобильного. Пусть себе толкует о преданности, уважении и верности хоть до рассвета. Главное, чтобы утвердил дату венчания и похвалил меня свекрови — большего не требуется.

Стивен продолжал дуться.

Объединенная пресвитерианская церковь, прихожанами которой Стюарты числятся вот уже двадцать лет, похожа на загородный клуб. По сравнению с ней Первая пресвитерианская церковь в Ист-Сайде выглядит молельней пятидесятников[45]. Постройка начала двадцатых годов вся сверкает: белоснежные стены, отполированные до блеска дубовые скамьи. Сборники церковных гимнов переплетены в кожу, на каждом резном сиденье — мягкая подушка, чтобы молиться с комфортом. Элегантный, стильный, роскошный дом Господа нашего.

Отец Мак-Кензи оказался приветливым, хорошо сохранившимся мужчиной лет шестидесяти пяти. У него твердое рукопожатие, а под облачением угадываются аккуратненькие крылышки. Прямо и косвенно он выпытывал про наше представление о браке: чего мы от него ожидаем, что он для нас значит. Следующую встречу преподобный назначил на май. Никаких неловких вопросов о сексе и завуалированных просьб о пожертвованиях на храм.

Как только мы вышли из церкви, Стивен опять заладил свое: «Поняла, что я имею в виду? От него мурашки бегут по телу».

Какие мурашки? У отца Мак-Кензи чистые ногти и свежее дыхание, отдающее мятой.

14 февраля

Любить — значит идти на компромисс.

День начался с того, что Стивен прислал мне дюжину роз в офис. А закончился походом в зал игровых автоматов, где он любит коротать время.

Да-да, мой тридцатидвухлетний жених обожает игровые автоматы. Это маленький секрет, которого он стыдится. Ну ладно, не он — это я стыжусь. Стив — натуральный игроман. Прыгает от радости, когда выигрывает в бонусной игре. Кричит, если дети не подпускают его к объекту вожделений.

К счастью, утолить эту страсть, как и одержимость самолетной едой или двойниками Элвиса, не так-то просто. Найти хороший зал игровых автоматов на Манхэттене — задача не из легких. Только поэтому я провожу День святого Валентина в игровой комнате отеля «Саммит» (читай: «Слам ит»[46]).

Мы разменяли тридцать баксов на четвертаки и отрывались по полной. Стивен оттачивает мастерство в боях кунг-фу, а я пытаюсь пройти до конца его стрелялку.

Следующий День святого Валентина я встречу уже в качестве жены.

18 февраля

Ну не могу я надеть это ненавистное платье! А должна.

Хорошо, что у меня есть друзья.

Прослышав о моем несчастье, позвонила Паула. Ее подружка Катрина — дизайнер одежды. Владеет собственной студией, и не где-нибудь, а в Гринич-Виллидж[47]. Катрина согласилась взглянуть на мамино платье, посмотреть, нельзя ли его переделать. Кто знает, может, в итоге я получу платье на заказ?

19 февраля

Кажется, всех интересуют лишь две вещи: (а) почему кольцо у меня не с бриллиантом и (b) оставлю ли я девичью фамилию.

Что я могу ответить? Не знаю!

Последние тридцать лет я была Эми Сарой Томас. И это не роль в какой-нибудь мыльной опере — это мое настоящее лицо. Свадьба тут ничего не изменит. Однако в глубине души мне нравится мысль о том, чтобы взять фамилию Стивена. Любовь — это узы, и общая фамилия их скрепляет. Да и в практическом плане упрощает многое: заказ столика в ресторане, юридические формальности, бронирование билетов на самолет.

Можно, конечно, взять двойную фамилию. Миссис Эми Яков Джингелгеймер-Шмидт. Звучит по-идиотски? Чертовски верно! Хотя в этом что-то есть. Вы сохраняете индивидуальность и при этом заявляете о своем отношении к супругу. Но Эми Сара Томас-Стюарт? Просто перекличка группы поддержки — англосаксов протестантского вероисповедания.

И потом, двойная фамилия не поместится на кредитку.

20 февраля