Когда мама спросила, как продвигается подготовка к свадьбе, почему ни флорист, ни повар не едут на рекогносцировку, я выложила все как есть.
Мама предложила свою помощь.
Я, хоть и была «под наркозом», остатки разума сохранила. Знала, что она предлагает помощь из лучших побуждений, но, как известно, благими намерениями… Не успею я глазом моргнуть, как она, засучив рукава, возьмется вытирать всем носы, рассылать размноженные дешевые открытки и заказывать девяносто комплексных обедов в школьной столовой. Цена и размер — ее главные критерии, хороший вкус уже липшее.
Сколько Стивен ни настаивал, что это, возможно, неплохая идея, я вежливо отказалась.
Стивен в панике. Программа, над которой он работает, почти готова, и вдруг в ней обнаружилась ошибка. Будущее компании под угрозой. Если программа обманет ожидания или не выйдет в начале сентября, Стив потеряет работу. Бедняга, ему сейчас очень тяжело.
Но разве это оправдание для того, чтобы западать на тарелки
Я не шучу. Вот мы стоим посреди универмага, пытаемся выбрать, что хотели бы получить на свадьбу, и Стивен «кладет глаз» на клетчатые тарелки. Прикипает к ним сердцем. Клетчатые тарелки! Будто мало чертова дивана. Он хочет есть с клетчатых тарелок каждый день до конца жизни. Потому что нам от них не избавиться до самой смерти. Они из тонкостенного фарфора, черт возьми! Мы никогда не сможем купить другой сервиз.
Первый раз со дня помолвки мы по-настоящему поссорились. Ни один не хотел уступить. Полный тупик. А потом я вдруг поняла: как мы можем пожениться, если не способны прийти к компромиссу даже по поводу фарфора?
Пруденс не хочет замуж. Вот что написано на ее лице. Ее против воли поместили на обложку «Прекрасной невесты». Пруденс пытается предупредить меня: «Не делай этого, Эми! Еще можно повернуть назад».
Если я сожгу этот ненавистный «Список дел», это притупит мое горе?
5.
9.