Дневник Благодати

Самоотвержение, прежде всего, наносит удар по моей глубинной сущности. Будучи эгоистичным по природе, я каждый день имею дело с телом и личностью, уникальными во всемирном масштабе. Это неизбежно ведет к тому, что у меня формируется определенное мировоззрение и система ценностей, основанная на соответствии происходящего вокруг меня моей точке зрения. Я начинаю навязывать свои предпочтения окружающим.

В своей статье «Беда с этим N» Клайв Стейплз Льюис отмечает, что мы видим роковые изъяны почти в каждом встречном — даже в ближайших друзьях. Мы говорим: «Он — отличный парень, и мне нравится общаться с ним. Но если бы не его…». Тем не менее, мы никогда не замечаем роковых изъянов в самих себе. Мы находим рациональные объяснения своим слабостям, списывая их на недостатки воспитания или оправдываясь добрыми намерениями.

«Отвержение себя» начинается с полного, ведущего к покаянию принятия своих внутренних роковых изъянов. Невзирая на все свои достижения, на всю утонченность, на все замечательные черты характера, я должен прийти к смирению, признав себя таким же, как все, кто когда-либо жил на земле. Я — грешник.

Более труднопреодолимый камень преткновения в христианстве тяжело себе и представить. Вдохновлять людей с помощью христианской этики любви относительно просто. Либеральный гуманизм, в основном, базируется на подобных чувствах. Однако все механизмы самозащиты внутри меня с криком противятся этому болезненному, отталкивающему шагу: признать себя грешником. Этим действием я лишаюсь всех обретенных качеств своей личности и остаюсь просто бунтарем против Бога.

(Продолжение см. 20 февраля)

Из книги «Открытые окна»

20 февраля Зеркала и стекла

(Продолжение от 19 февраля)

Но, к счастью, я не остаюсь в этом уничиженном состоянии. «Христианство — странная вещь, — сказал Паскаль. — Оно повелевает человеку признать себя ничтожным и даже — омерзительным, и в то же время призывает его желать быть подобным Богу. Без этих противовесов столь высокое положение сделало бы его ужасно тщеславным, а подобное уничижение — страшно несчастным». Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать.

Пройдя через унизительный акт потери себя, в процессе которого я отказываюсь от защитной гордости, я вдруг вижу, что приобрел новую сущность: то возвышенное состояние, которое Павел описал словами «во Христе». Мне больше не нужно отстаивать свои мысли, ценности и поступки. Я обменял их на сущность, данную мне как Божьему сыну. Я отказываюсь от ответственности устанавливать собственные этические стандарты и самому формировать свое мировоззрение.

Мое чувство соперничества быстро угасает. Мне больше не нужно, сцепив зубы, пробиваться в жизни, набирая очки в попытке доказать, что я на что-то способен. Теперь, в идеале, моя роль — являть Бога, то есть жить так, чтобы окружающие увидели Иисуса и Его любовь, а не демонстрировать какой-то новый набор качеств, отделяющих меня от мира.

Я обнаружил, что этот процесс — благотворный, расслабляющий и всецело полезный. Мы все не до конца осознаем это, однако я уверен, что степень, в которой мы будем это осознавать, и будет определять наше психологическое здоровье. Напряжение и беспокойство вспыхивают внутри меня в тот момент, когда я забываю, что живу для единственного Зрителя — Христа, — и вновь окунаюсь в борьбу за самоутверждение в этом захлестнутом конкуренцией мире.

Ранее моим основным жизненным стремлением было представить себя разукрашенным яркими красками и основательно наполненным знаниями, чтобы каждый, кто посмотрит на это, был впечатлен. Теперь же я вижу, что моя роль — быть зеркалом, ясно отражающим Божий образ. Или, возможно, метафора цветного стекла подойдет лучше, поскольку Божий свет все-таки проходит через мою личность и тело.

Из книги «Открытые окна»

21 февраля Да здравствует чувство вины

«Любовь — это когда тебе никогда не приходится извиняться», — заявил герой одного из сентиментальных любовных романов 1970-х годов. Я же пришел к прямо противоположному заключению. Любовь — это как раз необходимость извиняться. Чувство вины, которое в высшей мере недооценивают, заслуживает нашей признательности, поскольку только эта могущественная сила может заставить нас раскаяться и примириться с теми, кому мы причинили зло.

И все же, чувство вины таит в себе и опасность. Я знаю христиан, которые идут по жизни с обостренной внимательностью к своим недостаткам. Они постоянно боятся, что тем или иным образом преступают один из Божьих законов. Зрелый христианин учится различать между ложным чувством вины, унаследованным от родителей, церкви или общества, и истинным, как реакции на нарушение Божьих законов, ясно представленных в Библии.