Дневник Бриджит Джонс

В голове у меня произошло замыкание. Брайан и Элейн? Колин и Элейн? Элейн, которая замужем за Гордоном, который работал начальником аэродрома в Кеттеринге?

– Она решила пригласить кого-нибудь из молодежи, чтобы Марк не скучал.

Ах, Малькольм и Элейн! Создатели нашего суперсовершенного Марка Дарси!

– Он сказал Элейн, что ты очень симпатичная.

– Пф! Вот еще! – фыркнула я. Хотя было приятно.

– Не сомневаюсь, что именно это он и имел в виду.

– Так. Что он сказал дословно? – глухо спросила я, почуяв неладное.

– Он заметил, что ты такая…

– Мама…

– Ну, он употребил слово «чудаковатая». Разве не мило? «Чудаковатая»! В любом случае, ты сама можешь его расспросить на празднике.

– Я не собираюсь тащиться в Хантингдон на празднование рубиновой свадьбы к людям, с которыми со времен раннего детства общалась один раз в течение восьми секунд, – лишь для того, чтобы попасться на глаза богатому адвокату, который считает меня чудаковатой.

– Не говори ерунды, доченька.

– Все, я спешу, – прервала ее я, что было весьма глупо с моей стороны, потому что она, как всегда, стала тараторить с такой скоростью, будто я сижу в камере смертников и сейчас у нас последнее свидание перед тем, как мне вколют яд.

– Он в Америке зарабатывал по нескольку тысяч в час! По секундомеру время замерял! Я говорила, что на почте видела Мейвис Эндерби?

– Мама, у меня сегодня первый день на новой работе. Я волнуюсь. Мне сейчас не до Мейвис Эндерби.

– Силы небесные, доченька! Что ты наденешь?

– Черную юбку и майку.

– Ну вот, опять ты оборванкой хочешь вырядиться! Надень что-нибудь элегантное и поярче. Помнишь, был у тебя такой хорошенький вишневый костюмчик? Кстати, я говорила, что Юна съездила в Африку – покататься по Нилу?

У-у-у-у. Когда она положила трубку, мне было так плохо, что я одну за другой выкурила пять сигарет. Начало дня оч. хор. не назовешь.

21.00. Легла в постель. Сил нет. Я и забыла, какой это кошмар: приходить на новую работу, где тебя никто не знает и о твоей личности судят по любой случайной ремарке и некстати оброненной фразе. Даже макияж пойти поправить невозможно, не узнав сначала, где женский туалет.

Я опоздала, но не по своей вине. Оказалось, что попасть на студию без пропуска невозможно. У дверей стояли охранники, считавшие, что суть их работы – не допускать в здание сотрудников. Когда я наконец пробилась к стойке администратора, мне не разрешили подняться в офис, потому что требовалось, чтобы за мной кто-нибудь пришел. Времени было уже 9.25, а планерка начиналась в полдесятого. Наконец спустилась Пачули, держа на поводке двух огромных заливающихся лаем собак, одна из которых тут же стала скакать и лизать мне лицо, а другая полезла под юбку.

– Ричардовы крошки, – пояснила Пачули. – Клевые, ну? Пойду посажу их в машину.

– А я на заседание не опоздаю? – умоляющим голосом спросила я, коленями придерживая морду собаки и пытаясь отпихнуть псину от себя. Пачули смерила меня взглядом, словно бы говоря: «И что?» – и ушла, таща за собой собак.

Поэтому, когда я наконец попала в офис, планерка уже шла полным ходом. Все, кроме Ричарда, сверлили меня глазами. Его дородное тело украшала какая-то зеленая спецовка.

– Собрались! Собрались! – говорил он, ерзая на месте и выставив вперед руки. – Берем вечернее богослужение. Берем развратных викариев. Берем секс в церкви. Почему женщинам так нравятся священники? Собрались! Я вам не за просто так деньги плачу. Ну, у кого какие идеи?

– Может быть, взять интервью у Джоанны Троллоп? – произнесла я.

– Тролля? Какого тролля? – он непонимающе воззрился на меня.

– У Джоанны Троллоп. Писательницы, которая написала «Жену пастора». Еще сериал такой был. «Жена пастора». Она наверняка знает.

На губах его показалась хитрая улыбка.

– Блестяще, – сказал он, глядя на мою грудь. – Просто блестяще, мать твою. У кого есть номер Джоанны Троллоп?

Повисло долгое молчание.

– Э-э, вообще-то, у меня есть, – наконец сказала я, чувствуя, как со стороны юных неформалов на меня накатывают волны ненависти.

Когда планерка закончилась, я, чтобы прийти в себя, кинулась в туалет и там обнаружила Пачули, которая вместе с подружкой прихорашивалась у зеркала. На той было такое платье, что виднелись трусы и живот.

– Слушай, не слишком развратно, а? – спрашивала девица у Пачули. – Ну и лица были у этих коров за тридцать, когда они меня увидели… ой!

Девицы в ужасе глянули на меня, прикрыв руками рты.

– Мы это не про вас… – пробормотали они.

Боюсь, такого я не выдержу.

Суббота, 9 сентября