Дневник чайного мастера

Серебристые диски лежали на той самой рубашке, в которую они были завернуты. Для ясности мы поставили на них номера от одного до семи, чтобы запомнить порядок, прослушивая каждый в отдельности и выписывая даты. Мы уже расшифровали четыре, и я записала слово в слово всю информацию — потом попытаюсь обдумать ее, — однако не все слова понимала: время стерло некоторые места, а кое-где на дисках были глубокие царапины, так что археустройство их не прочитывало. А еще отсутствовали целые куски, дни и даже недели. Наверное, дисков было больше — десять или того больше.

В любом случае становилось ясно, что все они происходили из одного и того же места. На дисках звучали два совершенно разных мужских голоса, из них один был тот же, что и на первом, найденном раньше на свалке. Во мне крепла уверенность, что те, кого чайный мастер Миро прятал у источника, были именно членами экспедиции Янссона. Никакого другого объяснения тому, как ящик оказался в подземном озере, придумать не получалось. Мне еще очень хотелось проследить их маршрут, но слушать, записывать и одновременно справляться с картами было чудовищно трудным делом, да и вряд ли история может когда-либо приобрести цельность. Между нашей эпохой и экспедицией Янссона пролегла целая вечность, нас разделяли смыслы, приглушенные временем, и ставшие пылью образы мира, который давным-давно канул в небытие. Мы могли довольствоваться только отголосками давних событий.

И все же, несмотря на разрушительную силу времени, во всей этой истории скрывалось нечто такое, от чего я чувствовала себя заключенной в слишком тесное место, когда повсюду ощущаются грани и пределы жизни. Экспедиция Янссона существовала — это факт. Они жили и дышали, они загрузили свой архемобиль едой, водой и научными приборами, они каким-то образом сумели все это перевезти через границы на территорию Утраченных земель. Они взбирались по крутым склонам, где никто до них не ходил в течение многих десятилетий, они смотрели с вершин вниз на деревни, которые много лет назад ушли под воду. Они погружали ладони в бегущие с гор ручьи и темные, спокойные, как лед, озера, а когда их приборы показали, что воду можно пить, они поняли, что их усилия оказались не напрасны.

В своих снах я была с ними, в чужом краю, где вода звучала повсюду. Правда, я не видела их лиц и не разговаривала с ними. Они оставались где-то позади меня, в недосягаемости, словно я была бестелесным духом, путь которому в мир живых преграждает темный поток. Моя лучшая подруга всегда была рядом, и все вокруг было другим: белые верхушки гор, морозный воздух, вода, в которой отражалось небо — такое непостижимое, словно иной пылающий мир.

От сна до слов и дальше к поступкам путь был долог, но с каждым прослушиванием он становился все короче.

Стукнула дверь. В мастерскую вошла Санья и протянула мне чашку прохладного чая, его капелька сбежала на мои пальцы.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — сказала я. — Не проводишь меня?

Это означало — у нас был такой негласный договор — «приходи за водой». Вообще, в деревне говорить о воде стало неприличным: можно прослыть либо хвастуном, кичащимся своими запасами, либо жалким попрошайкой.

— Сегодня не могу. Мама всю неделю подрабатывает в солдатской столовой, так что я должна сидеть с Миньей дома. Зайду завтра.

— Завтра не годится. У меня будут гости.

Похоже, Санья огорчилась, но я знала, что для нее у меня не будет времени. Не то чтобы заместитель бургомистра Куолоярви был особенно требовательным, однако на чайные церемонии обычно уходил целый день, с утра до ночи. Я не могла рисковать, не хотелось лишиться постоянных клиентов. Многие из тех, кто постоянно приходил к отцу, несмотря на присланные ими соболезнования и обещания не изменять своим привычкам, отказались принимать меня в качестве чайного мастера. При жизни отца новые клиенты в основном появлялись по рекомендации майора Болина, но, видимо, он был прав, говоря, что его время прошло и покровительствовать он нам не может. После похорон я ничего о нем не слышала.

— Давай послезавтра? — спросила я.

Санья кивнула в ответ. Я надела сетку на голову, взяла записную книжку, сумку и шагнула в пыльный теплый вечер.

Когда я выходила со двора, то заметила военного, приближавшегося со стороны деревни. Решила пройти мимо и не разглядывать его — так делали все жители, но он неожиданно поздоровался со мной. Я не сразу признала в нем того самого светловолосого военного, который общался с Саньей прошлым летом, когда Таро со своими людьми приходили искать воду в доме чайного мастера. Я повернула в сторону дома, заметив краем глаза, что военный остановился перед воротами Саньи.