Дневник Дейзи Доули

Неужели Джесси и Люси правы? Неужели Трой просто искал горячую бабенку — хоть какую-нибудь, лишь бы разрядиться, — а я жаждала человеческой теплоты и взаимности подлинных отношений?

Когда я была еще подростком, мама вбила мне в голову такую идею: проявляя сдержанность и скромность в отношениях с мужчинами, ты ничего не теряешь, наоборот, ты в выигрыше. Я усвоила, что покоряться сразу нельзя, что скромность говорить о самоуважении женщины и что мужчина должен как следует постараться, чтобы добиться победы. Если честно, я поняла мамины поучения буквально — до такой степени, что оберегала свои девичьи бастионы на протяжении всей учебы в университете. У нас в общежитии полы были с подогревом, и, помню, я неоднократно лежала на полу рядом с тем или другим парнем, так близко, что ощущала его дыхание, но, хотя мне страстно хотелось, чтобы очередной кандидат сделал первый шаг, ни один из них ни разу даже не поцеловал меня. Видимо, я вела себя так сдержанно и выглядела такой скромницей, что, хотя внутренне я умирала от желания расстаться с невинностью и корила себя за то, что не умею испускать призывные токи (не говоря уже о том, чтобы принимать призывные позы), окружающие парни считали меня первой недотрогой на весь кампус. Неудивительно, что именно меня однокурсники охотно приглашали домой знакомить с родителями. Это было безопасно: в обществе такого синего чулка, как я, семейная встреча пройдет без сучка без задоринки, и родители будут спокойны за свое чадо, которое водится с такой хорошей девочкой. Но, продемонстрировав меня предкам, парень обычно подвозил меня в общагу, после чего вежливо прощался и бежал трахаться к какой-нибудь скорой на передок штучке.

Так что же такое, трам-тарарам, теперь происходит со мной, уже почти сорокалетней, что я практически предложила себя Трою на блюдечке с голубой каемочкой? Разве что не написав у себя на лбу «трахни меня скорее»?

За столиком повисла гнетущая атмосфера, и я решила разрядить ее, сообщив подругам, что у Троя пунктик насчет ухоженной растительности.

— Надо, надо мне заставить Эдварда этим заняться, — деловито сказала Люси. — Видела бы ты, на что похожа наша живая изгородь из лавра!

— Да она не про то! Дейзи имеет в виду — Трой из тех, кто выводит растительность на груди… и на других местах, — бойко объяснила Джесси. — Дейзи, так что, у него везде гладко, и сзади, и спереди, и сверху, и снизу? Давай рассказывай, не томи!

Мы с Люси сморщились.

— Нет, — ответила я.

— Не притворяйся шокированной, — сказала мне Джесси. — Современная женщина вправе ожидать от мужчины такой ухоженности. Скажем, как минимум интим-стрижки.

— Так Трой — метросексуал? Весь холеный и лощеный? — поинтересовалась Люси.

— Нет, но он явно ценит комфорт и умеет его устраивать. Для себя. Мне понравилось.

— Ну, если он эгоист, тогда он точно натурал! — рассмеялась Люси.

Мало мне было испытаний — пооткровенничать за кофе с Джесси и Люси, — так еще папенька пожелал меня видеть. С тех пор как они с мамой развелись, отец регулярно приглашал меня с ним пообедать, и радости от этих встреч было примерно как от визита налогового инспектора. Впрочем, отцу тоже — как будто с тех пор, как он предал маму, отец чувствовал, что уронил себя в моих глазах слишком низко, и общаться со мной ему теперь было тяжело. До того как отец от нас ушел, я едва ли осознавала его присутствие в семье, но вот его отсутствие придавило меня, как гранитная плита. Когда я была маленькой, отец просто существовал, и все — он не был центром моей жизни, как мама, скорее, держался на заднем плане, прятался за газетой или у себя в кабинете, или в саду, занятый подрезанием роз. Ему была свойственна некоторая отчужденность, и он как будто давал понять, что не хочет, чтобы мы занимали его и вообще приставали к нему с разговорами кроме как за столом. И мы слушались. Эти странные, перекошенные отношения людей, обитающих под одной крышей, отношения, которые тогда казались мне несколько фальшивыми, теперь виделись мне просто искусственными. Я никогда не радовалась очередной предстоящей встрече с отцом, но всегда ощущала укол печали по поводу того, что могло бы быть. Каким-то изощренным и садистским образом я винила отца в том, что вышла за такого никчемного мужчину, как Джейми. Во всяком случае, я считала, что папенька виноват в этом хотя бы отчасти. В конце концов, разве причина не в том, что отец не смог стать для меня образцом мужчины и в результате я выбрала не самого лучшего и достойного? Не так давно мне пришло в голову, что, несмотря на все отличия в области интеллекта, у папеньки и Джейми много общего, они принадлежат к одному типажу.