Дневник Дейзи Доули

В частности, папеньку и Джейми объединяла патологическая любовь к собственным мамочкам. Я еще в детстве уяснила, что, если, не дай бог, мы с мамой и бабушкой будем тонуть, у отца даже вопроса не возникнет, кого спасать первой — конечно же, свою матушку! Джейми в подобной ситуации поступил бы точно так же. Тони я вместе с ней, Джейми первым делом кинулся бы спасать мамочку, а я могла бы сколько угодно барахтаться, захлебываться и взывать о помощи. Его мамуля, миссис Лавиния Праттлок, все равно обошла бы меня.

В метро, по дороге в Южный Кенсингтон, я постаралась выбросить из головы мысли о Джейми и вместо этого прокрутила в воображении прошедшую ночь с Троем. Да, с утра он был настроен отнюдь не так пылко, как ночью. Он не пожелал понежиться в обнимку, но гостеприимно пустил меня в душ и выдал какой-то дорогой травяной шампунь. Позже, усадив меня в такси, Трой послал мне воздушный поцелуй, и сквозь стекло я поняла по его губам, что он сказал: «Потом позвоню». Ага, два раза.

По дороге в ресторан я постаралась взвинтить себя еще больше. Ну, в самом деле, кому надо назначать свидание мужику, оглушительно чмокающему при каждом поцелуе, будто ребенок, уплетающий пирожное?

Папа уже ждал меня на своем обычном месте в «Таиландском искушении», тайском заведении, где можно было набрать сколько угодно еды на восемь фунтов. Мы давно, уже много лет встречались в этом удручающем месте, где мне не нравилось решительно все — и пластиковые столы, и потертые красные пластиковые стулья, и искусственные лотосы на стенах, и резкий, неприятный свет, в котором кто угодно будет выглядеть как в концлагере, и заторможенные официантки, в любое время суток как будто изнемогавшие от усталости. Все это давно стало неотъемлемой составляющей той ритуальной неловкости и уныния, которые всегда окрашивали мои встречи с папенькой. Да, а еще здесь, среди грязного, жирного пластика, неизменно прохлаждалась какая-нибудь студенческая компания, а в ней обязательно имелся страховидный, непрерывно куривший типчик, который все подкатывался к прыщавой шлюшке-студентке. Но папеньке все это было до фонаря. Несмотря на помятый костюм, пластиковые туфли и галстук с пятном от супа, он держался истинным аристократом, и даже то, что во время еды изо рта у него сыпались крошки, не лишало его важности.

— Ах, Дейзи! — Он встал, чтобы поздороваться.

Как и Джейми, папенька говорит несколько на театральный манер, но еще напыщеннее. Причиной тому — многолетний опыт лектора, поэтому все слова папенька выговаривает по-дикторски отчетливо, чтобы убедиться, что собеседник все понял и записал. И интонирует на редкость нарочито.

— Я прямо из Лондонской библиотеки, — без предисловия начал он. — Прогулялся по Грин-парк, а потом прошел через Викторию. Конечно, не такой живописный маршрут, как через Гайд-парк, но я решил, что он в какой-то мере сглаживает некоторые минусы путешествия.

И папенька продолжал вещать — как всегда, все о своем да о своем, ни о чем не спрашивая меня. Как всегда, я делала вид, что внимательно слушаю, но размышляла о другом. Когда отец наконец соблаговолил поинтересоваться, что я делаю в Лондоне, я выдала ему тщательно отредактированный и подчищенный отчет о вчерашнем вечере — тем не менее довольно мрачный.

— Да, — глубокомысленно заметил мой папенька, — полагаю, что женщине твоих лет нелегко вновь остаться одной, особенно если ты жаждешь иметь детей.

Блеск! Чеканно сказано.

— Жизнь вообще сложна, — заметила я.

Тьфу ты! На глаза у меня наворачивались слезы. Я поспешно зачерпнула ложкой суп и глотнула. Еще того не легче, эта «Радость богов» была невыносимо острой! Я приоткрыла рот и помахала перед ним ладонью, как будто это могло избавить меня от мучений, вызванных щедро всыпанным в суп перцем чили.

— Ты очень мужественная девочка, — сказал отец, пристально глядя на меня своими светлыми глазами.

— Ну, суп, к счастью, не такой уж горячий, — отозвалась я, хотя поняла, что он имеет в виду. Почему я притворилась, будто не сообразила, о чем речь? Потому что не понимала, как отреагировать на папины изъявления любви, ведь они случались у него так редко? Или потому, что я уже слишком привыкла сражаться с мужчинами и поэтому даже не умею принимать знаки внимания? Не могу опереться на подставленное плечо, разучилась это делать и уж тем более не хочу, чтобы плечо подставил отец?

— Я восхищаюсь твоим мужеством, — продолжал отец. — Большинство людей не меняют свою жизнь потому, что у них нет сил ее менять, искать что-то новое. Они не верят, что найдут и тем более заслуживают чего-то или кого-то получше. А ты веришь. Я горжусь тобой, Дейзи.

Слезы градом закапали в мою тарелку. И вовсе не от перца. Я смотрела, как они падают в суп. Неужели я только что услышала от отца слова, которых ждала от него всю мою взрослую жизнь?

Глава 2 Сперминатор