Дневник для Стеллы

3. Сегодня славный день, и я недурно прогулялся. Я набил карманы секретаря бумагами; он сегодня уехал на некоторое время в Хэмптон-Корт, где ему предстоит прочитать и одобрить их[679]. Для меня там нет подходящего помещения, и потому сам я не могу поехать; городок этот невелик, и жить там было бы для меня и накладно и неудобно. Лорд-казначей очень скверно провел последнюю ночь, его донимала мучительная боль в колене и ступне, но сегодня немного отпустило. — Так вот, я отправился навестить Прайора относительно одного дела, так вот, его не оказалось дома, так вот, сэр Эндрю Фаунтейн уговорил меня опять пообедать нынче у миссис Ван, и я рано возвратился домой, памятуя о том, что это письмо должно быть сегодня вечером отправлено и что я еще должен вдобавок ответить на письмо МД. О господи, да где же оно? Дайте-ка взглянуть; так, так, вот оно где. А вы, видно, без особой охоты так скоро взялись мне писать. Чума забери ее вексель. Эта особа хочет, чтобы я как-нибудь ухитрился получить по нему деньги, и я просто не знаю, как мне теперь быть. Я словно лукавый раб из евангельской притчи, который ответил своему господину: «Вот тебе твое — я хранил его, завернувши в платок».[680] Как же, как же, я уже наслышан о вашем новом мэре. А теперь я развлеку вас каламбуром: торговец рыбой задолжал как-то одному человеку две кроны, и вот он послал ему одного протухшего линя, да… десять шил и стал после этого уверять, что они будто бы в расчете — как это могло получиться, а? Ну-ка отгадайте, потому что я ни за что вам не скажу; ну, кто из вас отгадает? Так вот, возвращаясь к тому, что я уже говорил вам перед тем, какое мне собственно дело до того, кто у вас будет мэром? Думаю, что Форд может с уверенностью сказать[681] Форбсу[682], что я возвращусь в Ирландию либо накануне Рождества, либо вскоре после него. Весьма сожалею, что вы не досказали вашу историю насчет: «Дай бог, чтобы ты и вправду был Джон[683]», я никогда в жизни ее не слыхал и понятия не имею, о чем она. — Ах Стелла, ручаюсь, что когда вы это писали вы заглянули в свою Библию, чтобы найти получше выражение. Да, то, что вам рассказали, будто секретарь ставит меня в пример, совершеннейшая правда; «никогда об этом не слыхали» — что ж, оно и неудивительно, каким образом вы могли бы об этом услыхать? И разве возможно рассказать вам хотя бы сотую часть того, что у нас здесь происходит, когда мы собираемся все вместе? Секретарь держится со мной так же непринужденно, как бывало мистер Аддисон. Я частенько вспоминаю, как сэр Уильям Темпл тщеславился тем, что был некогда государственным секретарем. Я почитаю мистера Сент-Джона самым выдающимся молодым человеком из всех, каких я когда-либо знавал; ум, одаренность, красота, проницательность, образованность и превосходный вкус; он лучший оратор палаты общин, восхитительный собеседник, чрезвычайно любезный и с прекрасными манерами, щедр и презирает деньги. Единственный его недостаток заключается в том, что он имеет обыкновение жаловаться своим друзьям на чрезмерное бремя государственных дел, что несколько смахивает на притворство, и, кроме того, уж слишком он старается совместить в себе человека светского и любящего пожить в свое удовольствие с человеком дела. Насколько он правдив и прямодушен, судить не берусь. Будучи всего лишь тридцати двух лет от роду, он уже второй год как занимает пост государственного секретаря. Разве это не удивительно? Каковы его отношения с королевой и лордом-казначеем, я уже рассказывал вам раньше. Таков его портрет, и вам, я полагаю, будет небезынтересно прочесть эти строки. Я написал архиепископу Дублинскому и епископам Клойнскому[684] и Клогерскому одновременно еще пять недель тому назад из Виндзора; надеюсь, они получили мои письма; разузнайте, пожалуйста, получил ли мое письмо епископ Клогерский. — Шиш вашему врачу и всем его советам, мадам Дингли; разве только мне станет хуже, вот тогда я, возможно, его послушаюсь, а до тех пор я предпочитаю полагаться на умеренность и прогулки. А что касается ваших падающих листьев, то какое мне собственно дело до того, когда они начали падать? Мне от души жаль видеть, как они падают, но с какой стати я должен принимать лекарства только потому, что с деревьев начали падать листья? Уверяю вас, от этого они падать не перестанут. А если кто-то упал с лошади. Мне что ж, тоже лекарство принимать? — Мои рассуждения, возможно, выведут вас из себя, но поверьте, это поистине справедливый довод, опровергнуть который невозможно. — Я от всего сердца рад услышать, что бедняжка Стелла чувствует себя лучше. Не пренебрегайте верховой ездой и прогулками, патен своих не щадите[685], а пилюли все подальше отложите, истопчите башмаки и оставьте кларет. Ну как, отгадали вы мой каламбур насчет торговца рыбой? Не читайте дальше ни слова, пока не догадаетесь, в чем там соль. Вы говорите, что Стелла очень похорошела? И стала толстушкой? Я передал Ли целую кипу «Экзаминеров»; первые тринадцать номеров были сочинены разными людьми, причем одни — недурно, а другие — скверно, потом идут тридцать три номера подряд, написанные одним и тем же автором, что вместе составляет сорок шесть, после чего этот автор, уж кто бы он там ни был, перестал их сочинять, желая, видимо, сбить с толку отгадчиков, а последние шесть номеров сочинены одной женщиной[686]. Кроме того, я посылаю вам отчет о деле Гискара, написанный той же дамой, но все обстоятельства были сообщены ей Престо; потом «Ответ на „Письмо, адресованное лордам, касательно Грэга“», написанный Престо; его же «Поездка Прайора»; потом «Защита герцога Мальборо», полностью принадлежащая перу этой дамы; потом «Комментарии по поводу проповеди Гэйра» той же дамы, которой Престо только передал через типографа кое-какие соображения. Затем «Разные сочинения…», передник для Стеллы, фунт шоколада без сахара для Стеллы, потом славная терка для нюхательного табака из слоловой кости, которую миссис Сент-Джон просила передать Дингли, и большой жгут табаку, который ей следует припрятать и скромно отрезать от него по мере надобности небольшие порции и, наконец, четыре пары очков бог весть для кого. Таков перечень предметов, которые, я надеюсь, вы получите в целости и сохранности. О, право же, у меня с миссис Мэшем очень хорошие отношения; мы даже с ней обмениваемся письмами, но только деловыми; мне казалось, я уже говорил вам об этом раньше; простите, пожалуйста, в таком случае мою забывчивость: бедняга Престо тут ничего не может поделать. Деньги будут отправлены Дингли, как только Тук их получит. Ну вот, кажется, я на все ответил, и весь лист исписан; наконец-то я опять закончил письмо в положенный день недели[687], так что следующее я отправлю в этот же день ровно две недели спустя. — Ах вы проказницы, да ведь две кроны составляют десять шил-лин-гов, но вы такие глупенькие, что никогда бы не догадались. Прощайте и прочее и прочее.