Дневник для Стеллы

12. В Лондон приехал Форд, я виделся с ним вчера вечером, и хотя рассказал ему о положении дел, он, тем не менее, не только этим не обескуражен, но, напротив того, настроен весьма бодро. Нынешние перемены столь живо напоминают недавнее прошлое, что я диву даюсь, как люди этого не замечают. Секретарь посылал вчера за мной с приглашением на обед, но меня не было дома: возможно, он хотел мне что-нибудь сообщить. Сейчас утро, и я пишу в постели. Я собираюсь пойти к герцогу Ормонду, которого еще не видал. Доброго вам утра, сударыни. — Вечером. Утром повидал герцога Ормонда; с обычной своей учтивостью он задал мне два-три вопроса, но все они относились к Ирландии, в конце концов я заметил ему, что с того времени, как мы последний раз виделись, ирландские дела меня не занимали. Тогда он шепнул, что я, как он надеется, сумел за это время оказать кое-какие добрые услуги; я ответил, что если бы каждый сделал хотя бы вполовину столько, сколько я, мы не очутились бы сейчас в таком положении, после чего мы отошли в сторонку и обсудили события этих дней. Я рассказал ему, как все произошло, и посоветовал, что следует предпринять. Потом я прошел к герцогине и посидел с ней около часа, а потом еще столько же с леди Оглторп, которая так дьявольски хитра, что могла бы еще, я полагаю, найти какой-нибудь выход, если бы только ее совета послушались. Обедал я с приятелем при дворе.

13. Утром был у секретаря; у него прямо-таки какая-то потребность делать вид, что все устроится наилучшим образом. «Поверите ли вы в это, — сказал он, — если увидите, что все эти людишки отстранены?» Я сказал: «Да, если увижу, что отстранены герцог и герцогиня Сомерсет». И он поклялся, что, если это не произойдет, то он уйдет со своего поста. Наше Общество обедало сегодня у сэра Уильяма Уиндхема, присутствовало тринадцать человек, и были представлены лорд Оррери и еще два новых члена. В семь я с ними попрощался. Забыл упомянуть вам, что типограф сказал мне вчера, будто лорд главный судья[734], тот самый, что руководил судебным процессом против Сэчверела, посылал вчера за издателем Морфью: он предъявил ему несколько листков и памфлетов, в том числе мое «Поведение союзников», всячески грозил, допытывался, кто автор, и обязал его во время следующей сессии явиться в суд. Он, без сомнения, никогда не отважился бы на такую дерзость, если бы не предвидел того, что должно произойти при дворе.

14. Утром ко мне явился лорд Шелберн, чтобы осведомиться о положении дел, и попросил меня ответить на все его возражения против заключения мирного договора, что не заняло много времени, так как он почти не давал мне рта раскрыть. Он вполне здравомыслящий человек, но спорит всегда с такой горячностью, что рано или поздно доведет себя до чахотки. Он пожелал, чтобы я непременно его принимал, когда бы ему ни вздумалось ко мне прийти, и я обещал, хотя делать этого, по правде говоря, не собираюсь. Ли и Стерн выедут в Ирландию в следующий понедельник и прибудут к вам, я полагаю, намного раньше этого письма. — Нынче вечером я пил отличное вино в довольно-таки гнусной компании; по крайней мере, о некоторых из присутствующих вполне можно так сказать. Меня туда затащили, однако впредь я буду осмотрительней. Уже поздний час и прочее.

15. Утро. Говорят будто сегодня на рассмотрение палаты лордов представлен «Билль касательно временного принятия англиканства», но мне пока ничего об этом неизвестно. Сейчас я закончу это письмо и собственной персоной отнесу его в почтовую контору. Это будет очень достопамятное письмо и, возможно, несколько лет спустя мне захочется его перечесть. В нем запечатлены первые шаги на пути к падению прекрасного кабинета министров, потому что я смотрю на них, как на людей конченых, и одному богу ведомо, каковы будут последствия. — А теперь я попрощаюсь с моими драгоценными МД, потому что ко мне должны прийти и, кроме того, днем необходимо побывать в канцелярии лорда Дартмута. Прощайте, драгоценные МД, я желаю вам веселого Рождества; надеюсь, что к тому времени вы уже получите это письмо. Любите Престо, который любит МД в тысячу раз больше чего бы то ни было на свете. Еще раз прощайте, драгоценные МД и прочее.

Письмо XXXVII

Лондон, 15 декабря 1711.

[суббота]