Дневник добровольца

Ярус привёз воды. Нам первым. Заполнил все ёмкости. Он теперь водовозом работает на базе. Ему три недели осталось до конца контракта. Нервного тика не заметил. Заходил Седой. Его в другую команду определили.

Здорово, когда тебя встречают на базе, как будто ты прошёл мыслимые и немыслимые круги ада. Парни знают, что такое б. з. Встречают с радостью, что живые. Печалятся, если кого-то двухсотит или трёхсотит. Трёхсотит — не очень печалятся. Ну, если ранение так себе. Наоборот, завидуют, что боец отдохнёт в госпитале.

На базе отдыхать не дают даже после б. з. Сразу в караул, в лес или на промзону. Денёк на стирку и магазины, а дальше — снова в путь, до седьмого пота. Покой нам только снится.

3 августа, в течение дня

— Привет, воин! — Это Мартын, увидев меня, идущего из магазина. — Как ты?

— Как на войне.

— Страшно было?

— Пипец как страшно! Писался и какался каждую секунду! Еле живым ноги унёс.

— Правда?

— Да! Руки до сих пор дрожат. И не только руки. Видишь, колени ходуном ходят, — говорю, делая пару танцевальных движений.

— Воин!

Мартын на Дракона не ходит. В комендачах отсиживается. От тюрьмы прячется или срок погашает. Точно не знаю. Всем говорит, что его по состоянию здоровья не пускают. Только он здоров как бык. На вид.

— Огогоша! — Это Фома-два. Улыбается. — Рад тебя видеть живым и здоровым!

— Я тоже. — Смеюсь.

— Ты случайно туалетной бумаги не купил? Меня поселили в дом с мусульманами. Бумаги не бывает.

— Купил два рулона.

— Дай один.

— Бери.

Увидел Сургута. Сургут — боец из нашего набора. Не помню, говорил о нём или нет. Мощный парень. Высокий, мускулистый, из работяг. Не красавец, но внешность приятная. Он до моего ухода берцы искал. Для б. з. Я тогда пожалел и свои, купленные в Москве, не отдал. Они мне велики. Неудобными оказались.

На б. з. совесть меня заела. Самому ведь не нужны, а боевому товарищу не дал. Поэтому по возвращении первое, о чём заговорил с Сургутом, — берцы.

— Берцы нашёл себе?

— Нет, вот кеды купил, денег на большее нет.

— У меня на твою ногу как раз. Новые. Муха не совокуплялась!

Зашли ко мне во флигель. Сургут померил. Как раз.

— Сколько? — спрашивает.

— Это подарок. Облегчённые, ногу хорошо держат, подошва литая. Кожа крепкая.

— Скажи сколько, зп получу, отдам. Прям крутые берцы! Нога в них хорошо сидит.

— Даст Бог, вернёмся, счёт в ресторане оплатишь. Ок?

— Ок!

3 августа

Глянул некоторые записи. Публикую, не перечитывая. Т9 — подлец. Кто придумал его, тот желает смерти русскому языку. Если в слове ошибка, то смысл ещё можно уловить. Если над словом с ошибкой поработал Т9, то смыслу пиши пропало[5].

3 августа, к вечеру

Пока нас не было, в подразделении появились свои птичники. Опытные ребята. Не по первому кругу вышли. Как же медленно мы запрягаем!

Птичники должны были появиться полтора года назад по всей линии фронта. А мы всё строим крупногабаритную и дорогостоящую военную технику, которую потом на складах держим, боясь поцарапать.

Привели в порядок оружие, с которым бегали на Дракона. Запачкалось. Смеюсь. Продумали оборону своего участка на базе. От командования прошла инфа, что ДРГ рядом гуляет. Проспали на блокпостах.

Полистал свою телегу и ватсап. Там информация месячной давности. Разговоры, поцелуйчики, сердечки, дела какие-то… Вспомнил и подумал обо всех друзьях и об одной женщине особенно.

Бедненькая, она, наверное, плачет сейчас, беспокоясь за меня. Пока не могу выйти на связь, да и не хочу отвлекать себя, расслаблять. Закисну сразу. Тосковать начну. Думать не о том, о чём нужно думать.

Даст Бог вернуться, приеду и каждую слезинку поцелую.

4 августа, вторая половина дня

До часу дня занимались тактической медициной. Слышу курс, наверное, в сотый раз, и чем больше слышу, тем чаще туплю. Уже на второй учебной базе начал понимать.

Каждый инструктор толкует чуть по-своему, в результате путаешься, уходишь в себя и перестаёшь воспринимать (тем более усваивать) информацию.

Это как на курсах поваров. Один говорит, что нужно пять граммов соли, другой — шесть, третий — четыре, восьмой — двенадцать. Слушаешь, кладёшь по вкусу и считаешь себя не способным к обучению тупым поваром. Смеюсь.

Я никогда не был на курсах поваров! Но сравнение удачное, на мой отупевший взгляд. Смеюсь заливисто.

Отдохнуть после б. з. дали одни сутки. Хватило на то, чтобы постираться. Впереди снова полигон и б. з. Дракон — зверь опасный, но мы его победим, и все принцессы мира будут нашими.

На занятиях по медицине назвали нас дерьмовыми (мягко сказать) штурмовиками. Выразились крепче. Не суть. Кто бы сомневался. Когда тебе полтос, то, как ни молодись, возраст берёт своё.

Выживаешь на внутренней силе, на упрямстве и гордости. Не гордыне, а гордости. Гордыня имеет разрушительную силу. Гордость — другое.

Гордость проявляется в терпении, в стойкости. В смирении. Гордость помогает не пасть духом, удержаться на ногах. Достойно принять величие эпохи, даже если жернова происходящего перемалывают кости.

4 августа, вторая половина