Дневник дрянной девчонки

Как все вдруг в одну минуту для меня изменилось. Мой папа в этом году часто болел, а в последние недели — особенно. Он постоянно задыхается, ему сложно передвигаться по квартире, нервы оголены и разозлить или расстроить его может любая мелочь. А сегодня у него был врач и сказал, что положение серьезнее, чем мы думали, что папа уже не поправиться. Все усилия нужно направлять на то, чтобы положение не ухудшилось, а лучше уже не будет. Ты представить себе не можешь, как это страшно. Естественно, папа выходит на пенсию и с этих пор будет все время дома. Ему сейчас тяжело, он чувствует себя беспомощным и несчастным. Как я люблю своих родителей! Мне представить страшно, что с ними может что-то случиться! Каким бредом мне кажется теперь твое содержание! Все события, раньше кажущиеся важными, глупые мысли, недостойные желания, все меркнет перед единственно истинным — любовью к родителям и страхом потерять их.

03.12.2000

16:10

"Между капризом и вечной любовью разница только в том, что каприз длится несколько дольше". Всегда оказывающийся прав в своем цинизме Оскар Уайлд.

Я не хотела общаться с тобой весь прошлый месяц. У меня не было сил и желания описывать эти качели наших с Димой отношений: вверх-вниз-вверх-вниз. Счастливые дни горчили памятью о прошлых обидах и ожиданием новых, а в периоды размолвок я чувствовала лишь усталость от боли. Я не способна была больше плакать и убиваться из-за Диминых поступков, описывать их тебе, а потом делать записи-гимны своему малодушию, потому что "мое Солнце позвонил, мы поговорили, все выяснили и я ему простила. Оказывается, это я была во всем виновата". Папина болезнь и разочарование в Диминой любви — два несчастья, постоянно сменяющее друг друга в этот период. Страдание из-за одного притупляло страдание по другому. Зато сейчас мы подошли к логическому завершению — папе стало лучше, а Дима меня бросил. Хотя, не совсем это верное слово. Сейчас сама все поймешь.

В последнее время наши отношения сводились в основном только к сексу. Может, так было и раньше, но глаза у меня открылись лишь недавно. Дима находил возможность увидеться только тогда, когда дома у меня не было родителей и можно было беспрепятственно трахать меня. В другие дни и выходные он прикрывался мнимой занятостью. Мы делали это по многу раз в каждом более-менее удобном месте моей квартиры и по-настоящему близки были, пожалуй, только во время этих совокуплений. Я любила его, и обожала его тело, мне нравилось доставлять ему удовольствие, я чувствовала себя счастливой, когда Дима входил в меня, двигался внутри, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, постанывая, сжимая губы и зажмуривая глаза. Я всегда надеялась на большее, потому что сексуальным интересом мое отношение к нему не ограничивалось. А он, кроме громких фраз и пустых обещаний, ничего мне уже не давал. И, когда в очередной раз, он притягивал меня к себе, я не хотела больше секса, но Диму это не останавливало. Он трахал меня даже тогда, когда я не выражала согласия. Однажды это случилось прямо в подъезде, возле входной двери в мою квартиру. Впоследствии, он извинялся, говорил, это потому, что я очень сильно его возбуждаю: "У тебя такое заводящее, по-детски невинное тело, твоя попка и ножки сводят меня с ума. Мне было легче переносить различные испытания в армии, чем контролировать свое желание, когда ты рядом". Подобное стало нормой, даже внутренне я относилась к этому, как к должному, потому что все еще, не смотря ни на что, сожалея об этом и страдая, я продолжала любить Диму и нуждаться в нем. Я любила, уже не питая никаких иллюзий, не строя планов на будущее, не осмысливая прошлое, жила, текущим моментом, втянув голову в плечи. Возможно, поэтому, я не вела Дневник — мне было стыдно, не хотелось формулировать происходящее словами, смотреть на него со стороны. Было мерзко от самой себя, от своей слабости и беспомощности. У меня хватало силы воли на то, чтобы не звонить ему, но недоставало, чтобы не отвечать на его звонки, более того, я продолжала ждать их и радоваться, услышав родной голос. Конечно же, я не смогла бы инициировать расторжение наших отношений и поэтому сегодня, когда это сделал он, я почувствовала облегчение. Дима не бросил меня в прямом смысле этого слова, он не взял на себя такую ответственность. Он сказал только, что "не хочет больше делать мне больно", и мне стали понятны его намеренья. Я переживу. Хоть сердце сейчас обжигает пустота, нет мечты, привычного смысла, в голове больше вопросов, чем ответов, но, если Дима исчезнет и никогда больше не даст о себе знать, я выживу.

Сложно, не привыкнуть к мысли, что никакой любви и гармонии больше не будет, сложнее понимать, что их никогда не было.

23:45

Как зыбко все в этом мире: любовь переходит в ненависть, радость в разочарование, цветущая поляна может в миг омертветь и, превратившись в сухую пустыню, понять, что так легче.

Как тяжело держать ручку. Зачем? Зачем было так обманывать, можно было просто трахаться, ничего не обещая! Зачем сжигать все после себя?