Дневник его любовницы, или Дети лета

Получить свидание мне удалось с большим трудом. Следователь жаждал моих показаний, я их давать категорически отказывался. Я вообще не желал принимать участие, в каком бы то ни было суде над женщинами, которые считались моими близкими.

Пускай даже формально.

– Ты с ума сошла?! – спросил я Сашку, едва увидев ее. – Какого черта ты все это устроила?!

Она победно сияла. Она вообще выглядела прекрасно.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась она. – Мое заключение или твое приключение?

Я прикусил губу.

Она называет это приключением! Что ж, не стоит обижаться. Как выразился мой бывший издатель, «никто ведь не умер».

– И то, и другое, – ответил я очень тихо.

Сашка осмотрела меня с головы до ног.

– Ты плохо выглядишь, – заметила она сочувственно.

– Вашими молитвами! – не удержался я.

Она засмеялась.

– Сознайся, толково придумано.

– Очень, – согласился я против воли. – Кто писал дневник? Нежели ты?

Она немедленно перестала смеяться и сердито нахмурилась.

– Конечно, тебе трудно в это поверить, – начала она язвительно. – Как это я могла написать хотя бы пару строчек, достойных твоего внимания?

Она оборвала себя на полуслове и торжественно посмотрела на меня.

– А вот написала! – сказала она с напором. И спросила радостно, как школьница:

– Ну, скажи честно, разве ты не поверил?

– Поверил, – ответил я без колебаний. – Молодец, пятерка тебе за сочинение. С дневником ты отлично справилась.

Сашка фыркнула.

– Ты знаешь, что твой издатель собирается заключить со мной контракт? – спросила она.

– Знаю, – ответил я. – Марк приходил ко мне.

– Надеюсь, ты не собираешься вставлять мне палки в колеса? – начала Сашка угрожающе.

– Не собираюсь, – перебил я ее. – Я очень рад за тебя, Сашка. Правда, рад.

Я снова посмотрел на нее. Она выглядела не просто хорошо. Она выглядела, как человек, наконец-то вырвавшийся на свободу.

На свободу в тюрьму.

– Я постараюсь сделать так, чтобы ты получила условный срок, – сказал я, понизив голос.

– Только попробуй!!

Сашка в ярости шарахнула кулаком по столу. Конвойный двинулся к нам, но я остановил его жестом.

– Только попробуй! – повторила она, но уже шепотом. Ее глаза угрожающе сощурились. – Антон, не смей портить мне обедню! Ты что, не понимаешь, какой пиар будет у книжки, написанной в тюрьме?! Да у меня все дни расписаны за месяц вперед! Сплошные просьбы об интервью!

– Понял, понял, – сказал я торопливо. Оглядел неуютную комнату, вздохнул и нерешительно спросил:

– Саш, а ты подумала о том, в каких условиях тебе придется существовать? Ты же этого не выдержишь!

– Выдержу, – ответила она легко. – Если я выдержала два года возле тебя, то выдержу, что угодно.

Я почувствовал себя уязвленным.

– Неужели я создал тебе такую невыносимую жизнь? – спросил я.

– Да нет, – ответила Сашка рассеянно. Она смотрела куда-то сквозь меня. – Не то что бы невыносимую. Ты меня просто не замечал. Не считал за одушевленный предмет…

Я порылся в памяти, но ничего подобного вспомнить не смог.

– И в чем это выражалось? – спросил я.

– Во всем, – легко ответила Сашка. – Хотя бы в том, как ты разговаривал с женой в моем присутствии.

Она приложила ладонь к уху, имитируя разговор по мобильнику, и заговорила слащавым тоном:

– Да, детка… Да, малыш… Я тоже соскучился… нет, сегодня не приезду, нужно дописать главу…

Она опустила руку, взглянула на меня и усмехнулась.

– Я так разговаривал с Ольгой? – поразился я. Мне всегда казалось, что я разговариваю с женой непозволительно сухо.

– Именно так, – подтвердила Сашка миролюбиво. – Только не думай, что я тебя ревновала. Просто противно было ощущать себя неодушевленным предметом.

– Это была твоя идея, да? – спросил я.

Сашка пожала плечами.

– Общая, – ответила она. – Что-то Лялька придумала, что-то я…

– Лялька?!

Она засмеялась.

– Ну, да, – созналась Сашка все с тем же поразительным дружелюбием, – я Ольгу так называю… Ей, между прочим, нравится!

Я молча потер висок. В последнее время голова болела все сильней и чаще.

– Твои резоны я понял, – сказал я. – А какие резоны были у Ольги?

– А вот это ты спроси у нее, – ответила Сашка. Посмотрела на меня и насмешливо добавила:

– Ты не бойся, я ее не подставлю.

– Ты настоящий друг, – сказал я.

Вошел конвойный и объявил:

– Свидание окончено.

– Что тебе передать? – заторопился я, вставая. – Продукты, теплые вещи, сигареты?

– Всего полно, – так же торопливо ответила Сашка, которую уже выводили из комнаты свиданий. И крикнула из коридора:

– Побольше писчей бумаг!

– Хорошо! – ответила я так же громко.

Я вышел из тюрьмы, сопровождаемый любопытными взглядами всего персонала… или как они там называются.

Прошел двадцать шагов, ощутил привычное учащенное сердцебиение и задохнулся от привычной одышки.

Поискал взглядом скамейку, но вокруг тюрьмы сидячие места не были предусмотрены.

Я присел на бордюр тротуара и сидел там очень долго. До тех пор, пока ко мне не подошел какой-то человек в форме. Он тронул меня за плечо и сказал извиняющимся голосом:

– Здесь запрещено.

Я задрал голову и посмотрел на него.

– Что запрещено? – спросил я, глядя снизу вверх на моего собеседника.

– Все запрещено, – ответил он рассудительно и добавил: