Дневник эльфийского сутенера

Николай Петрович Туканов «Детективное агентство „Урр-Бах и Кархи“» -1 «Дневник эльфийского сутенера»

«…Только к эльфам и людям разум мог прийти через труд, гномам же не помогли и кирки. Лишь гоблины обрели разум, не копаясь в грязи, ибо они суть есть первые и любимые дети Саркушша — незамутненные сосуды дыма Великого Косяка Создателя»

(Быргз Выбитый Клык, «Кого можно уважать», связка третья, лист пятый, читать только после второй кружки косоглаза)

«Тролль должен уметь делать лишь три вещи: дубину, пиво и детей. Остальное приложится само»

(Поговорка троллей)

Глава 1

Городской парк Эркалона был пуст как кувшин доброго вина после хорошего застолья. Раннее утро только вступало в свои владения, радуя лишь постоянных обитателей парка — пернатых и бродячих собак, которые прочесывали прогулочные дорожки в поисках остатков пищи. Иногда вместо вкусных обглоданных свиных ребрышек и хрящей копченых угрей они натыкались на заспанных двуногих, чьи печени не справились с дешевым крепким гномьим пойлом. Тогда воздух парка оглашали проклятия, скоро переходящие в долгую ругань после лицезрения вывернутых карманов и обрезков ремешков поясных кошельков.

Невысокий, по меркам своих соплеменников, но на диво крепко сбитый тролль с мрачным видом сидел на одной из многочисленных скамеек, разбросанных по всему огромному Эльфийскому парку — дару одного из домов Восточной Ветви в знак признательности Эркалону.

За что конкретно были признательны эльфы, Урр-Бах вчера так и не дочитал, не сумев продраться сквозь непроходимый лес устаревших витиеватых славословий, вырезанных не менее вычурными буквами общей письменности на огромной темно-салатовой мраморной стеле у парковых ворот.

Лично сам тролль, если что и испытывал к подарку эльфов, то только не благодарность. Эльфийские деньги, пройдя через хваткие руки подрядчиков гномов и недоделков гоблинов, которые в итоге и возвели парк, породили кусок редколесья, в хаотическом порядке усыпанного скамейками и цветниками по принципу — где присели, там и ставим. А приседали гоблины явно не в трезвом виде, иначе как объяснить, что большая часть скамеек оказалась в окружении не чудесных эльфийских цветников, а зарослей веселой травы, которую гоблины высадили, чтобы скоротать длинные, аж до полудня, трудовые будни.

Гномы же предпочитали проводить время в более приятной компании, чем обкуренные зеленокожие недоумки. Но шли годы, эльфийские деньги (вернее та малая часть, которую гномы не смогли украсть и вложили в само строительство) кончались, а парка не было. Был лишь огромный пустырь в центре столицы, как попало утыканный скамейками и целиком поросший веселой травкой. Единственным плюсом для определенной части горожан стало десятикратное падение цен на косяки, что в итоге и стало началом конца Веселой стройки, как прозвали ее горожане.

Брат градоначальника, лишившись приличных доходов с продажи травки в кварталах людей, устроил скандал родичу, и дело завертелось. Гномов вызвали в ратушу и убедительно пообещали дать им по кирке за государственный счет и пожизненный пансион на серебряных рудниках. Перепуганные коротышки наняли наемников орков, чтобы те простимулировали зеленокожих мерзавцев. Орки содрали с бородачей тройную плату, а гоблинам пообещали переставить руки в правильное положение, если они за три дня не закончат работу и не скосят всю свою траву.

В течение последующих дней в столице неизвестные выкопали все молодые деревья и сняли с балконов горожан все корзины с цветами, несмотря на высоту домов и престижность кварталов. Наконец, в ночь перед открытием к спившемуся камнерезу дюжина гоблинов притащила надгробную плиту от благодарных наследников. Мастер перебил дрожащими руками имя давно забытого филантропа на название столицы. Слава всем богам, хватило места и для названия эльфийского дома, столь неосмотрительно выбросившего на ветер такие деньги.

Гномы тоже не сидели без дела и, скрепя сердце и окропляя бороды пивом, наняли две бродячие эльфийские труппы и с полсотни уличных фокусников и фигляров до кучи, чтобы они развлекали почтенных горожан. Многочисленные карманники обошлись без приглашения и явились из любви к чистому искусству.