Дневник Евы Хейман

Но дедушка ни о чем не жалел, его только боль мучила, и выглядел он очень усталым. Бабушка же то и дело принималась толковать дяде Беле, что от венгерского полковника она такого не ожидала– дело в том, что витязь Райнаи этот был полковник, – не ожидала, что он такой же, как румыны. Бабушка часто говорит, что румыны только и думают, как бы денег урвать, даже если им ничего не полагается. Слава Богу, милый мой Дневничок, потом все немного успокоились, хотя я эти дни не могу забыть. В столовой то место, где стоял рояль, так и осталось пустое, и мне иногда снится, что в аптеке опять сидит витязь Сепешвари, в таких случаях по утрам подушка у меня мокрая от слез; когда Юсти была еще у нас и спала вместе со мной, она меня даже будила по ночам, потому что во сне я кричала, – что именно, Юсти не могла разобрать, но точно слышала, что я выкрикиваю имя Сепешвари. Ну вот, милый мой Дневничок, теперь и ты знаешь, что это была за история, с витязем Сепешвари! Вчера я немного поперелистывала твои страницы, и так мне стало себя жалко! Потому что очень уж мало пишу я такого, чему и ты был бы рад. Хотя у меня бывают не только несчастья, но и радости. Например, сегодня я счастливая, потому что мы дома все вместе. После обеда даже папа пришел, навестить Аги и дядю Белу, и они разговаривали, словно добрые друзья. Аги все время говорит мне, что на папу она никогда не сердилась, и объясняла мне, что папу я должна любить так же, как ее, потому что, хоть они и разошлись, они все равно – мои родители. Пока, Дневничок, мне надо домашнее задание делать: с тех пор, как Аги и дядя Бела приехали, у меня вообще почти нет времени учиться. Не хватает еще каких-нибудь неприятностей в школе.

17 марта 1944 года