Дневник Феликса (СИ)

Я не спал в ту ночь, просто не смог заснуть. То решение, которое я принял, заставляло меня просыпаться в холодном поту, я снова смотрел в потолок, я думал о Даниле. Его тонкие пальцы, бледное лицо, глаза... Его дерзость, затем разговор с Дмитрием Владимировичем. Я принципиально не пью успокоительных, но сейчас я жалел об этом, потому что ночь так и не дала мне ни капли покоя.

Уже под утро я вырубился. И мне приснился замок Эргеме. Огромные владения... Я гулял между соснами, возле самой стены и видел таких как я, всё, как говорил демон. Я чувствовал себя как дома. Люди, демоны, кто в кольчугах, кто просто в каких-то древних одеждах, а некоторые, чаще всего это были существа, которые я бы назвал полудемонами, были практически без одежды. Со звериными лицами, покрытые шерстью, со свернутыми возле лопаток небольшими крыльями... Но стоило им захотеть, и на них появлялась одежда, какую они только пожелают. Они меня видели, но не обращали внимания. Я посмотрел на свою руку, она была также покрыта шерстью, а еще я заметил у себя хвост с железным наконечником. Меня это почему-то не удивило. Я зашел во внутренний двор, где тоже ходили жители этого места.

- Кто ты? - ко мне подошел какой-то демон, внимательно меня рассматривая.

- Я Феликс Апостол, - я не знал, как еще можно тут представиться, но, как выяснилось, этого оказалось достаточно.

- А где твой раб? Рабы должны приходить вперед хозяев, почему ты один?

- Я еще не пришел сюда, я на экскурсии, - иначе я сказать не мог, но демон покачал головой и показал мне жестом уйти.

- Тебе еще рано тут находиться. Я смотритель этого замка...

- Но Эргемест меня сюда пустил... - не знаю почему, но уходить я не хотел, и это демону не то чтобы понравилось, но он ухмыльнулся и скрестил руки.

- Ты пришел сюда, потому что захотел, никто тебя не пускал. Местечко присматриваешь. Иди к своим трупам, тебе еще рано переселяться. Всё надо делать в срок.

Замок Тевтонского ордена начал растворяться в воздухе, а я проснулся от стука во входную дверь. Наспех одев джинсы, я пошел открывать, гадая, кого могло принести в шесть утра. Хотя, что гадать? На пороге стоял Данила. Замерзший, грязный, уставший. Увидев меня, он опустился на колени и обнял мои ноги, прижимаясь к ним лицом. Я стоял не шевелясь. Мой сон еще стоял перед моими глазами.

- Уходи... - я знал, что надо делать, но давал ему шанс. Зачем? Всё равно всё будет так, как должно случиться.

- Я готов понести наказание... - мальчишка терся лицом о ткань джинс, сжимая мои ноги еще крепче.

- Наказание за неповиновение, за бунт - это смерть.

- Знаю... Мой господин, накажите меня, и я навсегда останусь с вами.

Я молча поднял с колен Данилу и повел сперва его в ванну, где обмыл всего, вытер, затем отвел на кухню и дал ему красного вина с сыром. Я сидел напротив него и видел, как он улыбается, глядя на мне в лицо. Не знаю, зачем, но я вдруг сказал.

- Ты должен придти вперед меня и всё устроить...

- Я знаю, вы там были уже?

Я отвел глаза... Неужели он говорит про то же место, что и я думаю? Неужели он всё знает?

- Ты готов?

- Готов.

- Не бойся.

Данила поднялся, и я повел его в подвал, где обычно лежали у меня инструменты для истязаний. Он шел послушно, но я видел, что он боялся. Его руки дрожали и, наверно, ему стоило больших усилий, чтобы не попытаться сбежать. Когда мы спустились, я остановился посреди полутемной комнаты, где попахивало свежей землей, и взял Ленского за подбородок.

- Ты мой самый лучший раб. Был, - с этими словами я коснулся губами его губ. Он прикрыл глаза и издал что-то, наподобие стона, его руки коснулись моей груди, а по щекам покатились слезы. Я целовал его очень нежно, наслаждаясь каждой секундой, каждым отпущенным мгновением.

Вдруг я отстранился от него и, резко вывернув ему руки, поставил на колени. Раздался щелчок наручников. Мальчишка затих, а я достал нож и срезал с него одежду, попутно оставляя кровавые раны на его теле. Он внимательно следил за моими движениями, не смея подать голос, но я уже был на взводе. Я отошел к шкафу, откуда достал несколько игрушек. Данила по-прежнему не сводил с меня своих карих глаз. Признаюсь, мне не хотелось разговаривать, но приговор прочитать я должен был.

- Я тебя обвиняю в неповиновении мне. Ты должен подохнуть, мразь.

Я застегнул кожаный ошейник на шее мальчишки, затем повернул его раком и стал вводить в него огромный фаллоимитатор, слишком большой даже для такой разработанной попки, как его. Смазкой я решил не пользоваться из принципа. Только смазал самый кончик, чтобы игрушка смогла войти. Данила заорал от боли, но я потянул ошейник на себя, отчего крики сменил хрип. Я запихивал фаллоимитатор всё глубже, понимая, что делаю ему адски больно. Когда игрушка вошла полностью, я как следует ударил его в живот ногой, отчего он захрипел и зажмурился от боли.

- Вылизывай мне ботинки.