Дневник галлиполийца

Зашел вчера без приглашения полковника Савченко посмотреть «выставку» гимназии. Удивительно хорошее впечатление производит это учебное заведение. Чувствуется, что руководители его действительно любят детей и идейно преданы своему делу. На выставке есть отличные рисунки 12–16-летних. Некоторые из них сделали бы честь и взрослому хорошо рисующему человеку. Удивительное чувство красок у одного 15-летнего мальчика. Облака на фоне догорающего заката прямо удивительны. Скульптура не представляет ничего особенного, но среди стихотворений есть очень недурные. Меня поразило полное отсутствие военных тем, несмотря на то, что дети за самыми малыми исключениями все поступили из частей и годами жили войной. Оказывается, в гимназии ведется систематическая борьба с «военщиной». Детей хоть на время стараются вернуть к нормальной жизни и создают для них нормальную обстановку. После скитаний и бесчисленных боев мальчики блаженствуют. Все почти — дети из сравнительно обеспеченных семей — кадеты (14 чел.), гимназисты (большинство), реалисты. Многие совсем отучились спать на кроватях, сильно «опростились», но не могу сказать, чтобы участие в войне развратило их. Савченко говорит, что труднее всего отучать их от ношения формы и отдания чести. Долгое время по вечерам упорно переодевались в форму своих полков и батарей и «отчетливо» козыряли. Теперь бегают босиком (отчасти из целей гигиенических, отчасти просто из-за отсутствия обуви), в коротких бумажных панталонах и сильно декольтированных блузах. Белье им запрещалось носить, так как в тропическую жару, которая теперь стоит, оно только вредно.

Я думаю только, что при возобновлении военных операций дети снова ринутся в строй, и никакими силами их тогда в гимназии не удержать. Война — тот же опиум, и, раз ее попробовав, потом трудно удержаться.

14 июля.

Заканчиваю последние лекции по радиотелеграфу. Результаты курсов в конце концов довольно плохие. Либо я недостаточно знаю дело, либо не умею преподавать (школьное начальство находит обратное), либо слушатели слишком мало работают, а может быть, и то, и другое, и третье вместе.

Утром ходил на кладбище, где заканчивают памятник. Торжественное его открытие назначено на 16-е. По-моему, памятник много выигрывает благодаря своей простоте. В противном случае он был бы только моделью большого сооружения. Очень удачна надпись на четырех языках — русском, французском, греческом и турецком. Со времени смерти Каншина и Соколова глаза у меня на мокром месте каждый раз, как бываю на военных кладбищах. Сегодня, смотря на могилу Шифнер-Маркевича{73}, я опять чуть не разревелся. Необычная даже в добровольческое время картинка — строят памятник, таскают камни и цемент вместе офицеры и солдаты. Отношения, видимо, в этой команде отличные. Так, понемножку, пересоздаются нравы Армии. В будущем, когда все придет в нормальный вид, офицеры будут, конечно, поставлены в приличные условия, получат вестовых, но прежние полукрепостные{74} отношения вряд ли восстановятся.

Сегодня расклеен приказ Кутепова: жена адъютанта кавалерийского училища в присутствии мужа ударила вестового сковородкой. Подполковник за то, что допустил «столь невоздержанное проявление характера своей жены», отчисляется от училища и впредь лишается права иметь вестового.

15 июля.

Наконец экзамены нашего курса состоялись. В комиссию по радио вошли: капитан Григорьев (лучший радиоспециалист корпуса), поручик Белогорский и я. Чувствовал себя во время экзамена как в бане. Григорьев, совершенно не считаясь с тем, что нашей целью было создать не радиоспециалистов, а людей, имеющих понятие о радио, засыпал экзаменующихся вопросами, из которых на некоторые, сознаюсь, я сам бы не смог ответить. Приходится сказать: «не спросясь броду, не суйся в воду». Я бы, впрочем, и не совался, если бы полковник А. в свое время иначе формулировал задачу.

Результаты печальные. На совещании Григорьев раскритиковал мою программу вдребезги (хотя она, кстати сказать, составлена по соглашению с радиоспециалистами). Я объяснил, почему пришлось сократить курс до минимума, и заявил, что самое лучшее, если дело возьмут в свои руки офицеры-радиотелеграфисты. От преподавания на следующем курсе откажусь категорически. Вечером сильно болела голова, неимоверно уставшая за день.

16 июля.