Дневник гауптмана люфтваффе. 52-я истребительная эскадра на Восточном фронте, 1942–1945

Я все время следил за другим русским. Сначала он летел надо мной, а затем, пропустив меня, развернул свою машину и спикировал на меня. Мне ничего не оставалось, как только выполнить разворот. Я выждал момент, пока он не окажется в пределах досягаемости моего оружия, и бросил «Мессершмит» в настолько энергичный вираж, что за машиной появились два длинных конденсационных следа. Вражеский самолет немедленно выровнялся, развернулся вслед за мной и начал новый заход. Русский приближался, и я должен был снова быстро уклониться, чтобы не получить очередь. На сей раз русский последовал за мной. Он развернулся так же резко, как и я, и теперь был непосредственно сзади. Самолет был так близко, что я мог видеть стволы его пушек. Но он продолжал сближение, и носовая часть машины позади меня становилась все больше и больше.

Не слишком приятно чувствовать позади преследующего врага, особенно если он более маневренный. Русский пилот теперь должен был подойти еще ближе и учесть упреждение, если хотел добиться успеха. Иначе бы пули прошли мимо хвоста моего самолета, не причинив ему никакого ущерба. Практически все русские пилоты, которых я встречал, в такой ситуации начинали стрелять и тратили свои боеприпасы впустую. Как только весь боекомплект был израсходован, они отворачивали и исчезали. Однако этот вражеский пилот реагировал по-другому. Он заставлял меня ждать, лишь позволяя мне чувствовать крайнюю опасность. Я бесился и дергал за ручку управления, поочередно давил на педали руля направления, уклонялся, скользил на крыло и на мгновение оставался в покое. Но я не мог стряхнуть русского — он держался позади меня словно тень. Я не мог уйти от него с набором высоты, потому что его машина имела такую же скороподъемность, что и моя. Крутое пикирование, которое могло стать моим спасением, было невозможно, потому что высота была лишь 300 метров. Так что пришлось бороться за свою жизнь ругаясь и потея. Немецкие позиции начинались приблизительно в километре от места воздушного боя. Для истребителя недалеко, рукой подать. Но этот русский сзади не давал мне даже небольшого шанса приблизиться к ним. Я выполнил крутой вираж, а затем максимально долго летел прямо к немецкой территории. Но я ушел не более чем на 100 метров, потому что снова был вынужден начать разворот, чтобы не быть сбитым. Я сумел с разворота выполнить полупетлю, и поскольку моя машина не имела практически никакой скорости, я развернулся почти что на месте. В результате крутого крена противник несколько отстал, но, выполнив затем кабрирование, он оказался даже ближе, чем прежде. И тем не менее он не стрелял. Он находился вплотную ко мне. Если бы я летел по прямой лишь секунду или прекратил бы маневрировать, то был бы уже покойником. Я так работал ручкой управления и педалями руля направления, что моя машина едва ли не танцевала. Игра продолжалась уже в течение десяти минут без единого выстрела со стороны русского. Он теперь находился всего лишь в 20 метрах сзади. Меня могла спасти лишь удача. Именно в тот момент три Bf-109 прошли наверху, возможно в 1000 метров выше. Я закричал по радио: «Парни, снижайтесь! Я прямо под вами. Уберите этого ублюдка с моего хвоста, товарищ собирается прикончить меня!» Но, несмотря на то что я отчаянно кричал, мои товарищи не отвечали. Русский прилип ко мне сзади, словно пиявка, и тем не менее не стрелял. Я просто не мог больше это выдерживать и поставил все на одну карту. Я еще раз выполнил «иммельман» и направил свой «Мессершмит» к безопасному берегу.