Дневник горничной

Как видите, у меня теперь богатый выбор. Капитан или Жозеф? Жить на положении полу-служанки, полу-хозяйки, в зависимости от всех случайностей, с которыми сопряжено подобное положение, т. е. зависеть от прихоти грубого, глупого и изменчивого человека, от тысячи неприятных условий, тысячи предрассудков?.. Или лучше выйти замуж и приобрести таким образом положение, уважаемое всеми, быть свободной от чужого контроля, не бояться разных случайностей?.. Вот, наконец, моя мечта осуществляется хоть отчасти…

Понятно, я желала бы, чтобы это осуществление было иное, более грандиозное… Но когда я подумаю о том, как мало даже таких случаев представляется вообще в жизни таких женщин, как я, то я еще должна считать особенной удачей, что мне выпала наконец возможность устроиться иначе, чем это вечное и однообразное странствование из одного дома в другой, из одной кровати в другую, от одной физиономии к другой…

Я, конечно, сейчас же отвергаю комбинацию капитана… Мне, впрочем, не нужно было этого последнего разговора с ним, чтобы знать, какой это грубый и несимпатичный человек. Кроме его полного физического уродства — потому что в нем нет решительно ничего красивого или приятного — и его душа не способна подвергнуться никакому хорошему влиянию… Роза была твердо убеждена, что этот человек весь в ее власти, а между тем он обманывал ее… Нельзя господствовать над ничтожеством, нельзя действовать в пустоте… Я не могу также ни на одну минуту без смеха подумать о том, что этот смешной человек будет держать меня в своих объятиях или что я буду ласкать его… Это даже не отвращение, потому что отвращение предполагает возможность совершения… У меня же есть уверенность, что это вообще не может случиться. Если бы каким-нибудь чудом случилось так, что я очутилась бы у него в кровати, то я уверена, что никогда не могла бы поцеловать его от неудержимого смеха… Из-за любви или для удовольствия, по слабости или из жалости, из-за тщеславия или ради выгоды — но я спала со многими мужчинами. Это мне кажется, впрочем., нормальным, естественным, необходимым актом… Я в этом совсем не раскаиваюсь, и очень редко случалось, чтобы я при этом не испытывала какого-нибудь удовольствия… Но с таким необыкновенно смешным человеком, как капитан, я уверена, это не могло бы случиться, физически не могло бы случиться… Мне кажется, что это было бы нечто противное природе… нечто еще худшее, чем собака Клэ-Клэ… И все-таки, несмотря на все это, я довольна… и я немножко даже горжусь… Откуда бы она ни исходила, но это все-таки победа, и эта победа мне дает большую уверенность в себе самой и моей красоте…

К Жозефу я испытываю совсем другие чувства… Жозеф овладел моей мыслью… Он ее занимает, привлекает, властвует над ней… Жозеф меня смущает, восхищает, пугает… Конечно, он некрасив, грубо, ужасно некрасив, но если разобрать его наружность, то в нем есть что-то крупное, сильное, что граничит с красотой, что выше красоты. Я не скрываю от себя трудности, даже опасности жить, замужем или нет, с таким человеком, которого я считаю способным на все, и о котором я в действительности ничего не знаю… И это есть именно то, что влечет меня к нему со страшной головокружительной силой… Этот, по крайней мере, способен на многое, в преступлении, может быть, а может быть, и в добре… Я не знаю… Чего он хочет от меня?.. Что он сделает из меня?.. Буду ли я бессознательным орудием его неведомых мне планов… игрушкой его диких страстей?.. Любит ли он меня действительно и за что он меня любит?.. За мою красоту, за мои пороки… за мою интеллигентность… за мою ненависть к предрассудкам, он, который мне поклоняется?.. Я не знаю… Помимо того, что меня привлекает в нем неизвестное и таинственное, я поддаюсь могущественному, властному очарованию его силы. И это очарование — да, это очарование — действует все сильнее на мои нервы, покоряет все больше мою пассивную, покорную плоть. В присутствии Жозефа мои чувства кипят, воспламеняются, как они никогда не возбуждались от близости других мужчин. Он возбуждает во мне желание, более сильное, темное и ужасное, чем даже то, которое довело меня до убийства в моих поцелуях с господином Жоржем… Это что-то такое, чего я не могу точно определить… Оно меня охватывает всю, мой ум и мою чувственность… Оно будит во мне инстинкты, которых я в себе не знала, которые, скрытые, спали во мне и которых никакая любовь, никакое потрясение страсти не пробуждали еще до сих пор… И я дрожу с головы до ног, когда вспоминаю слова Жозефа:

— Вы похожи на меня, Селестина… Ах, конечно, не лицом, наверное нет… Но наши души похожи друг на друга…

Наши души похожи друг на друга! Возможно ли это?