Дневник грабителя

— А можно я подберу для него имя?

— Нет, лучше я!

— Я!

— Тише, тише! Послушайте, называйте собаку как хотите, мне все равно, — говорю я.

Дети тут же начинают орать бедной собаке «Ровер», «Рекс», «Буфер», «Лэсси» и гладить ее с нездоровым неистовством.

— Вообще-то, — произношу я, закуривая, — я собираюсь этого пса продать.

Глаза некоторых из детей озаряются, они думают, что я продам собаку именно им.

— Цена просто смешная — тридцать фунтов, — говорю я, увлекаясь своей идеей. — Купить его у меня хочет один плохой человек, который обычно убивает и ест собак.

— Не-е-ет! — орут в голос все дети, срываясь с мест и устремляясь к своим мамашам и папашам.

Отлично, думаю я.

Похоже, я зря ломал себе голову над тем, куда пристроить эту тварь.

8 Блестящие планы: номер два

Я прочитал об этом случае в одной газете и смеялся до упаду. В статье он был описан, естественно, в общих чертах, и мне пришлось самому заполнять пробелы. В общем, вот в чем состоит его суть.

Одна государственная шишка, проживающая в громадном доме, решает, что Британия и ему, и всей его семье изрядно приелась и что им следует отправиться годика на два в Кению, где можно лупить мальчика-слугу и охотиться на редкого зверя. Само собой, продавать свои хоромы он не намеревается, во-первых, потому что в них жили несколько поколений его знатного рода, во-вторых, просто потому, что подобные ему кретины запросто могут себе позволить свалить на пару лет в другую страну, и не продавая жилья. Итак, он решает уволить и выбросить на улицу служанку и закрыть свой дом, оставив приглядывать за ним лишь каких-то смотрителей.

Однако его пугает мысль о том, что эти плебеи будут в течение целых двух лет его отсутствия тереться задами о чиппендейловские часы его дедушки, и он надумывает сдать все свои пожитки — кроме каких-то двух-трех картин, без которых в Кении ему никак не обойтись, — на хранение. Выбрав один из наиболее надежных и известных складов, он звонит туда и договаривается о дате вывоза вещей из дома.

Тут как раз на сцене и появляются грабители. Не совсем понимаю, откуда им становятся известны планы этого типа. Возможно, они следили за его домом, или когда-то бывали в нем, или были связаны с кем-то из работников того склада, или же это выставленная служанка решила преподнести бывшим хозяевам прощальный подарочек, подобный тому, какой те преподнесли ей. Не знаю. Знаю только то, что эти ребята позвонили на склад от имени хозяина дома, сказали, что не нуждаются в их услугах, а ночью накануне того дня, когда вещи должны были вывезти, украли где-то грузовик, пришлепнули к его борту какой-то соответствующий стикер и утром приехали к нашему богатею.

На вынос большей части его добра они тратят весь следующий день, приезжая к нему трижды. Он хочет, чтобы сегодня же забрали и все остальное, но, окончательно выбившись из сил, грабители говорят, что сделают это завтра. Он удовлетворяется тем, что толкает им речь о нынешнем положении британского гражданина, объясняет, почему собрался смотаться, и берет с них слово, что завтра они приедут к нему с самого утра.

Наверное, ребята побоялись продолжать искушать судьбу, потому как на следующий день не нарисовались, хотя представляю, как страшно им хотелось довести это дело до конца. Окажись я на их месте, наверное, даже лампочки из светильников в этом замке выкрутил бы и зажимы для ковров прихватил, ни единого кольца для занавесок не оставил бы. Но парни сработали профессионально: в первую очередь вывезли все самое ценное, кстати, не без помощи нашего африканского болвана. Он ходил целый день за ними, читал лекции об антиквариате.

— Только осторожнее вот с этой вещью, она стоит четыре тысячи фунтов.

— Этот стол в нашей семье с двадцатых годов. Если вы его поцарапаете, с вашей зарплаты удержат двенадцать тысяч.

— Прекратите, сейчас же прекратите! Да вы хоть знаете, сколько стоит это блюдо? Двадцать тысяч фунтов! Если желаете покурить, принесите из кухни пепельницу!

Хотел бы я взглянуть на физиономию этого придурка в тот момент, когда на следующее утро он позвонил на склад осведомиться, почему, черт возьми, грузовик до сих пор не приехал. И в ту секунду, когда до него дошло, что его ненаглядное имущество никогда больше к нему не вернется. А еще когда он принялся вспоминать о том, как собственными руками помогал негодяям укладывать в грузовик наиболее хрупкие из своих вещей, как велел своему повару накормить их обедом, как по первому требованию заплатить за хранение своего добра вперед выложил им денежки. Многое я отдал бы за возможность полюбоваться этим гадом. Что угодно отдал бы.

Не перестаю восхищаться данным делом, в особенности тем фактом, что тех троих парней так и не поймали. Нашли лишь какой-то коврик и золоченую раму — без портрета маслом покойной бабули хозяина, изображенной с собачкой на руках.

Ребята, где бы вы ни были, снимаю перед вами шляпу.

9 У Электрика

— Тебя привозят в каталажку, выгружают и дают чашку чая, — говорит Олли, когда я сворачиваю с главной улицы.