Дневник историка (2015–2018)

Со вчерашнего дня идет дождь, пасмурно и высокая влажность. Все это сказывается на самочувствии. Поэтому вчера после возращения из ИРИ занимался отчетом, в который включал статьи из двух книг «Российский либерализм: итоги и перспективы изучения» и «Муромцевские чтения», которые мне из Орла привез Кирилл. В этом году оказалось 17 публикаций, наверное, должно быть что-то еще, но и этого вполне достаточно. Кстати, из первой книги прочитал ряд статей, в частности, Медушевского и Соловьева. Продолжаю читать книгу Георгия Данелии.

Из разговоров с участниками конференции, которые преподают в вузах и занимают там ответственные должности, складывается безотрадная картина усиления бюрократического начетничества. Преподавателям приходится много времени тратить на подготовку разного рода отчетов. Я слушаю эти рассказы и думаю, что правильно сделал, прекратив преподавательскую деятельность. Эту линию мне надо продолжить, и для этого есть резервы.

Сегодня исполнилось 25 лет с того дня, когда мы со Стасом были в Останкине (я выступал на радио «Россия»), а затем наблюдали ужасную сцену расстрела демонстрантов около телецентра «Останкино». На следующий день танки прямой наводкой расстреляли Белый дом. Прошло уже немало лет, а эти кровавые события так и стоят перед моими глазами. Октябрь 1993 г. логическим образом связан с событиями августа 1991 г., а те, в свою очередь, с горбачевской перестройкой, которая берет истоки из более раннего периода. Однако, как это ни парадоксально прозвучит, в этом нет какой-то предопределенной исторической закономерности. Опыт Китая показывает, что коммунистическая система при умелом партийном руководстве вполне может справляться с вызовами времени. Что-что, а в Китае после смерти Мао проблем было более чем достаточно. Просто там нашлись здравомыслящие лидеры, которые оказались способными к адаптации идеологии и политики к меняющейся исторической реальности. В СССР этого не случилось, ибо после смерти Сталина каждое новое поколение партийных лидеров оказывалось все менее способным адекватно воспринимать меняющуюся реальность и, следовательно, принимать адекватные ей решения. Попытки Горбачева возвратиться к «очищенному» от шлаков сталинизма «рафинированному ленинизму», провозглашение лозунга «больше социализма» свидетельствовали о его неспособности предложить обществу адекватные современности идеологические и политические лозунги, способные не просто «зарядить» его в очередной раз «энтузиазмом», а осуществить вполне реальное реформирование страны. Именно на это руководящие кадры КПСС оказались не способны, по сути, продемонстрировали отсутствие воли, без сопротивления сдали свои позиции. Наиболее зримо отсутствие воли проявил и генеральный секретарь ЦК КПСС, а затем ГКЧП. Большинство, испытавшее в период перестройки массу жизненных неурядиц, апатично отнеслось к августовскому государственному перевороту. Проголосовав на референдуме за сохранение единства СССР, большинство также равнодушно восприняло развал Советского Союза. Если в августе 1991 г. перед натиском небольшой кучки оппозиционеров капитулировала 19,5-миллионная армия коммунистов, то после декабрьских беловежских «посиделок» капитулировало большинство народа. Эти два исторических события стали своеобразным экзаменом («лакмусовой бумажкой») как на идеологическую и политическую зрелось советских коммунистов, так и большинства населения. Октябрьские события 1993 г. стали просто логическим продолжением вышеназванных событий. Уже 25 лет Россия представляет собой иную страну, где установился, согласно декабрьской Конституции 1993 г., иной государственный и политический строй, иные принципы функционирования экономики, иные формы бытия. Такова историческая реальность, которую, разумеется, можно различно интерпретировать, но отрицать этот факт не представляется возможным. Уже в течение 25 лет новая Россия стремится, с одной стороны, урегулировать свои связи с бывшими союзными республиками СССР, а с другой – «вписаться» в общемировой контекст, который за этот период также существенно трансформировался. Это сложнейший двуединый процесс, на пути которого Россия пережила и продолжает переживать огромные трудности самого различного уровня и характера, что не может не сказаться и сказывается на всех сторонах жизнедеятельности и жизнеобеспечения ее населения. Не случайно, что сегодня в СМИ идут жаркие дебаты относительно оценки октябрьских событий 1993 г., это свидетельствует о продолжающемся расколе в обществе.

4 октября

Вчера уже ночью смотрел передачу Соловьева: те же лица, те же споры и те же аргументы. Неужели в такой огромной стране нельзя найти иных лиц? Однако, по всей видимости, Соловьеву виднее, кого он приглашает на свою передачу. После передачи продолжал читать книгу Данелии, а затем продумывать свое выступление на Ученом совете.