Дневник из заточения (СИ)

Не знаю, что тебя остановило, когда ты уже тыкался в меня, уж вряд ли мои слова, что ты не такой, и что это непрофессиАнально.

Но ты остановился.

Жаль, тут нет мистера Зигмунда Фрейда, тот бы все объяснил.

И отчего ты бросился блевать после этого – тоже.

Тебя от меня тошнит, Тэдди?

Одно я знаю точно – ты никогда не забудешь этот заказ и этого клиента.

Так же, как и я тебя – Колин Грейвс.

====== Осознание ======

Симфонический оркестр идёт

по тёмной улочке провинциального города,

старательно перешагивая через дерьмо.

Первым вступает тромбон...

Когда схлынуло первое чувство горечи, обиды и разочарования, меня накрыло жаркой удушающей волной осознания всей глубины пропасти, куда я лечу.

Как?

Как ты мог, Эз?

И главное – когда?

Когда первый раз посмотрел в зеркало заднего вида и утонул в его внимательных глазах? Или когда он впервые погладил по голове? Или когда он первый раз сказал “солнышко”?

Сколько их у тебя было? 15? 20? Почему Колин?

Может быть потому, что никому из них не нужен был именно ты? Важно было дотащить тебя пьяным до дома, отвезти, оградить, но никому не было дела до тебя лично?

А может тебе не хватало этой твердой руки, которая может погладить, а может привести в чувство пощечиной? Твердой направляющей руки папочки? Внимательного взгляда, понимающего тебя с полуслова?

И почему, почему я, настолько младше его (а, кстати, насколько?) уже понял, а он все еще никак не поймет, что дергаться поздно. Что музыканты играют последнюю песню, а Титаник безвозвратно уходит под воду?

Нет, ну ясно, что мистер “я-бесчувственный-робот” натурал, профессионал, одетый в броню холодного трезвого расчета. Ему страшно и непонятно. Наверное, он списывает все на длительное отсутствие секса или .. ну не знаю – что я так похож на девочку?

Бедный, бедный медвежонок.. Всегда ломал он, а теперь ломают его.

Вспомни себя, Эз, вспомни себя! Между тем, когда я осознал и когда, наконец, принял свою ориентацию, прошло много времени, много проб и ошибок. Это было больно, неприятно и тяжело. А медвежонок – взрослый мужик. С устоявшимися предпочтениями и желаниями. Представляю, как ему дико. Как его корёжит и ломает через коленку. Вон, даже проблевался.

Всех-то ты, Эз, понимаешь. Прощаешь. Оправдываешь.

А кто поймет тебя?

Образ звездульки-капризульки – тот единственный вариант, который помогает мне выжить в этом черством безумном одиночестве, где всем, всем что-то нужно от меня. Только не я сам. Они готовы подставлять и лизать, лишь бы урвать кусочек моей славы, денег, внимания, чтобы засветиться со мной и постоять на Олимпе, выйти на нужных людей..

И никому не интересны мои внутренние волки, паранойя и страхи.

А ведь мне так нужна капелька добра, понимания, тепла, и любовь, которая держит на плаву.

Ну вот она. И что теперь с ней делать?

Завоевывать?

И что дальше? Доламывать медвежонка, выворачивать наизнанку его сущность? А потом тетешкать и баюкать, утешая и извиняясь, что исковеркал ему жизнь?

Или отступиться? И медленно умирать от истекающего кровью сердца, зная, что где-то ходит Колин, живет, дышит, исполняет другие заказы, прикасается своими горячими ладонями к другим волосам, выстанывает в истоме – да, детка, да

Лучше бы он меня изнасиловал там, на столе, в кухне, среди бычков и пролитого виски. Мне было бы проще возненавидеть его на то недолгое оставшееся время, пока мы заточены здесь вдвоем. А дальше было бы проще – разошлись, как в море корабли, а время сотрет эту безумную неделю постепенно, слижет по крупинке. Размоет воспоминания и чувства.

Ненавижу этот раздрай в чувствах. Ненавижу! Именно поэтому так часто закатываю вечеринки, напиваюсь и укуриваюсь до беспамятства.

Будем плыть по течению, Эззи?

- Что мы скажем логике, Колин?

- Не сегодня.

====== Побег ======

Логика была.

Просто я, утонув в своих чувствах, опять выпустил из вида падре и задание Колина.

А ларчик просто открывался.

ЭмоциАнальные, сукабля, качели. Приголубил-напугал.

Ох, Колин!

Нежный-злой-растерянный-ласковый-насилующий. Какой из них ты настоящий?

Как же я устал.

Как же я запутался и устал... Слишком много всего навалилось на меня – волшебная ночь, чудовищное утро, уёбищный день с попыткой изнасилования.

Ведь ты добился, чего хотел.

Ты сломал меня, Тэдди.

Почти.

Когда я одевался и убегал из этой ледяной тюрьмы, меня основательно колотило.

Предательство ранит больнее всего.

Да только было ли оно – предательство?

Колин делал свою работу, а уж нафантазировал я себе сам. С три короба.

Тебя тянет блевать от геев, Тэдди?

А ты не глотай так глубоко.

Пока я брел по еле приметной дороге, занесенной снегом по колено, мне было так плохо и морально и физически, что даже думалось с трудом.

Поэтому решил думать о чем-то хорошем. О светлом. О Ньюте. О рыжем солнечном мальчике. Застенчивом, дурашливом, весёлом. С которым будет просто. Легко. Весело. Как раньше. С ним не надо будет искать подвох. Докапываться до истины. Его можно обнимать, как мягкую игрушку, тискать, щекотать, поддразнивать. Он будет смущаться, краснеть смешно всем телом, и заливаться смехом, как колокольчик.